ISSN 1991-3087
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
Яндекс.Метрика

НА ГЛАВНУЮ

Символический образ лестницы в драматической притче Роберта Болта "Человек на все времена".

 

Комаров Станислав Геннадьевич,

кандидат филологических наук, доцент кафедры Журналистики

Института естественных и гуманитарных наук Сибирского Федерального Университета, г. Красноярск.

В историю английской драматургии ХХ века Роберт Болт  вошёл как автор  ряда текстов для театра   с отчётливо выраженным притчевым началом. К числу произведений такого рода следует отнести пьесы "Цветущая вишня"("Flowering Cherry") (1958), "Нежный Джек"("Gentle Jack")(1964),  "Брат и сестра" ("Brother And Sister") (1967). Однако самым известным произведением Р. Болта, которое можно рассматривать как подлинную драматургическую притчу, стала пьеса "Человек на все времена" ("А Man For All Seasons"), созданная в  1960 году и вскоре переведённая на русский язык. 

Эта драма  раскрывает автора  не только как самобытного английского писателя, но и как человека, глубоко владеющего спецификой театрального творчества: текст пьесы насыщен авторскими ремарками, которые содержат элементы режиссёрской экспликации, включающей в себя представления о  решении сценического пространства будущего спектакля, о костюмах персонажей, о мизансценах. Но самым важным обстоятельством, связанным с авторскими замечаниями в данном произведении, является, на наш взгляд, наличие в ремарках  ряда символических образов, способствующих приданию пьесе отчётливо притчевого характера. Самым многоплановым и глубоким среди таких образов, несомненно, может быть обозначен образ лестницы.

В сценическом хронотопе, созданном писателем, этот образ играет, безусловно, главенствующую роль. Лестница сопровождает фактически все эпизоды разыгрываемой драмы и таит в себе  своеобразный шифр к раскрытию внутренней сущности каждого персонажа.

Чтобы подтвердить эту мысль, следует обратить внимание на такое обстоятельство: у автора отсутствует чисто бытовое использование лестницы как таковой. В качестве примера обратимся к фрагменту, в котором рассказывается о визите Томаса Мора к кардиналу Вулси. Появляется главный герой через обычный вход, расположенный внизу, а уходит почему-то, поднявшись вверх по лестнице, ведущей на верхнюю галерею. Сам кардинал Вулси по этой лестнице перед зрителем вообще не проходит.

В другом фрагменте, описывающем последнее свидание Мора с близкими, посетители приходят к заключённому через нижний вход, а уходят  опять-таки почему-то, поднявшись вверх по лестнице. И этими примерами не ограничиваются "странные" мизансцены, которые предлагает своим персонажам Болт. Всё это наводит на мысль  о символическом смысле и лестницы как важного структуроообразующего компонента сценического хронотопа, и самих мизансцен, с нею связанных.

Лестница  у Р. Болта представляет собой многоплановый символический образ, в котором важную роль играет христианский подтекст. "Этот символ, - отмечает Х. Э. Керлот, - широко распространён в иконографии во всём мире. Он охватывает следующие главные идеи: восхождение, градацию и связь между различными вертикальными уровнями"[ 3, с.289-290].

Движение по  лестнице  вверх знаменует начало нового этапа, выход на другой уровень. В ряде мистических концепций образ  лестницы  олицетворяет постепенное развитие в человеке добродетелей и медленное, ступенька за ступенькой, продвижение на пути к Совершенству. Восхождение по  лестнице  символически всегда рассматривается как событие, происходящее в Центре Мира, позволяющее выйти за рамки Пространства и Времени.

Если учесть, что по лестнице можно подниматься и спускаться, можно появляться, проходя с верхней галереи  через лестницу, а уходить через другой выход и наоборот - появляться внизу, а уходить, поднявшись по лестнице, то представляется возможным очертить четыре мизансценических рисунка появления и ухода действующих лиц  с использованием (или неиспользованием) лестницы.

Первый вариант - персонаж спускается с лестницы, участвуя в эпизоде, а затем покидает сцену, поднявшись по этой же самой лестнице. Такой мизансценический рисунок более всего приближен к бытовому плану действия. При втором варианте персонаж спускается с лестницы, но уходит через выход, расположенный внизу. Третий вариант предполагает появление персонажа на нижней галерее в начале эпизода, а уход через лестницу. Наконец, четвёртый вариант предусматривает полный отказ автора создать мизансценический рисунок для своего героя посредством лестницы.

Выбор того или иного варианта мизансценического рисунка для действующего лица - не случайность, а принципиально важный момент в развитии драматического действия и его символического подтекста.

Кроме того, этически значимым выступает у Болта сам факт перемещения персонажей по лестнице или, напротив, отсутствие такого перемещения. В этом отношении всех действующих лиц можно подразделить на две группы. Первую группу составят те герои, мизансцены которых не связаны с лестницей, - это кардинал Вулси, Томас Кромвель, архиепископ Кранмер, женщина. Другую группу составят те персонажи, которых автор заставляет передвигаться по лестнице.

Что означает отсутствие   у персонажей передвижения  по лестнице? Это означает, что изменений духовно-нравственного порядка, коренных изменений у этих людей не предвидится. Всех героев, которые лишены "лестничных" мизансцен, можно назвать внешними людьми, людьми, лишёнными живой человеческой души. Так кардинала Вулси ещё в перечне действующих лиц, предваряющем начало драматического действия, писатель характеризует как человека, наделённого маниакальным честолюбием, а также как эгоиста, презирающего весь мир. Вполне соответствует негативная оценка Болтом  также и Кромвеля, и Кранмера отсутствию мизансцен у этих героев, напрямую связанных с лестницей. Первого писатель называет "бандитом с философией", а второго характеризует как нерелигиозного человека, относящегося к церкви как к административной службе.

Все остальные герои пьесы так или иначе перемещаются по лестнице, что означает происходящие в их сознании перемены.

Самым значимым  в этическом плане является вариант, при котором герои появляются на сцене через нижний вход, а в финале эпизода поднимаются по лестнице. Семантически такой вариант неразрывно связан с христианской традицией и   означает восхождение  ко Кресту, распятие, что само по себе является прохождением нового этапа для души человеческой.

Подобного рода символика лестницы неразрывно связана со средневековой традицией.  "В широком смысле, - указывает автор словаря символов Х. Э . Керлот, - в эмблемах и аллегориях всего средневековья преобладал восходящий (утверждающий) смысл пути, подчёркнутый символами и знаками лестницы. Бейли отмечает, что ступеньки увенчиваются крестом, изображением ангела, звездой или геральдической лилией, расположенными на самом краю"[3,  с. 291].

Писатель создаёт в пьесе три эпизода, содержащих рассматриваемый мизансценический ход. Первый эпизод  - визит Мора к кардиналу Вулси. Именно в этом фрагменте начинается  идейно-нравственная борьба главного героя за право быть самим собой, не идти на поводу у прихотей коварного монарха, желающего вопреки человеческой чести и порядочности обеспечить себе наследника престола. Цель Вулси в разговоре с Томасом Мором - убедить последнего дать официальное одобрение стремлению короля разрешить проблему с престолонаследием вопреки законам и нормам официальной религии. Все аргументы кардинала оказываются разбиты его оппонентом, который по окончании разговора взбирается вверх по лестнице, чтобы уйти через верхнюю галерею. Такой уход Мора в финале данной сцены воплощает, с одной стороны, очевидную победу в идейном споре с кардиналом, а, с другой стороны, начало его пути ко Кресту. Герой выбрал свой путь и будет идти по нему до конца.

"Усилия Болта, - считает  Н. Я. Дьяконова, - столь же направлены на то, чтобы зрители поверили в духовную высоту Мора, сколь и на то, чтобы эта духовная высота не оказалась чересчур головокружительной. Болт боится иконописной идеализации"[2, с.90]. Нам представляются неубедительными подобного рода рассуждения, приписывающие английскому автору поиски «золотой середины» в крестном пути своего героя. Отказ Мора подчиниться преступной  и в нравственном, и в юридическом плане затее Генриха VIII, - это конкретное решение главного героя, это выбор, предполагающий  преодоление множества страданий, которые ведут человека к спасению в Вечности.  Какое же отношение к такому нравственному выбору  может иметь "головокружительность", неразрывно связанная с гордыней личности? Или  же Томас Мор мог отправиться на казнь именно из этого самого чувства "головокружительности"? А Болт "щадит" своего читателя и старается "приглушить" честолюбивые помыслы своего главного персонажа? Думается, нет. Хронотопический образ лестницы как раз и помогает удостовериться в таком понимании вещей.

Следующий эпизод, завершающийся восхождением персонажей по лестнице, представляет собой последнее свидание главного героя, ожидающего  обвинительного приговора в тюрьме, со своими близкими.  Персонажи в этом фрагменте другие, а суть идейно-нравственного поединка - на этот раз Мора со своими близкими - осталась прежней: посетители попытались убедить близкого им человека дать официальное одобрение противоправным, противоречащим христианской нравственности действиям короля. Они понимают мотивы поступков Мора, отказывающегося пойти на сделку с собственной совестью, но стремились всё же спасти ему жизнь, найти некий компромисс в  разрешении ключевого идейно-философского вопроса всей пьесы - что означает согласие с безнравственной по сути позицией монарха в отношении престолонаследия и главенства над Англиканской церковью.  Главный герой даёт совершенно определённый ответ на данный вопрос - такое согласие есть прямая дорожка к духовной гибели, дорожка в ад. И хотя победа в идейном поединке по-прежнему остаётся за Мором, уходят Элис, Маргарет и Ропер, посетившие главного героя в тюрьме, через лестницу: они признали право близкого им человека до конца отстаивать свою духовно-нравственную позицию. Уход этих героев по лестнице, ведущей вверх, - это их собственное начало восхождения ко Кресту, начало того этапа, который был уже пройден ранее самим Томасом Мором.

Наконец, последний, третий эпизод пьесы, завершающийся восхождением   по лестнице - казнь главного героя, прямой аналог новозаветного фрагмента, рисующего распятие Христа. Лестница здесь осмысливается именно как прямой путь к престолу Божию, о чём свидетельствует и сам главный герой, обращаясь к палачу: "Друг, делай своё дело, не бойся. Ты посылаешь меня к престолу Божию" [1, c. 378]. А  в самой последней реплике Мор добавляет: "Бог не откажется принять того, кто идёт к нему с такой радостью в сердце"[с. 379].

Итак, все три эпизода текста, завершающиеся мизансценическим ходом "восхождение по лестнице" несут в себе глубокий духовно-нравственный смысл - читатель видит, что герой преодолел новый этап на пути к Вечности. Сам мизансценический ход, связанный с подъёмом персонажей по лестнице в финале каждого из описанных фрагментов, это своего рода точка в очередном поединке действующих лиц со страстями, затрудняющими поиски истины.

Другой мизансценический вариант  использования лестницы в  эпизодах драматургической притчи -  схождение по ней героя вниз и уход этого героя  через нижнее пространство.  Думается, такой мизансценический ход  может быть соотнесён с древними мифологическими представлениями о сошествии по лестнице божества на землю. А в  соответствии с христианской традицией, такой ход можно интерпретировать  как соприкосновение людей с избранником Божиим, со святым, изначально предназначенным пройти крестный путь страданий и стать примером  христоподражательной мудрости  для окружающих. Безусловно, такие мизансценические решения, предлагаемые автором для своих персонажей, связаны с образом самого Томаса Мора.

Во всех фрагментах текста, рассказывающих о развитии описываемых событий в доме главного героя,  автором предложен для своего персонажа именно такой мизансценический рисунок - сошествие Мора вниз по лестнице, по которой он  в рамках данной сцены уже не поднимается. Тем  самым Болтом постоянно посредством образных театральных средств подчёркивается  исключительность своего героя, его противопоставленность остальным действующим лицам.

Третий мизансценический вариант, где писателем также привлекается лестница  в качестве многозначного хронотопического символа, предполагает и появление, и уход персонажей только через лестницу. К числу действующих лиц, принимающих участие в подобного рода авторских мизансценах, следует отнести короля Генриха, Ричарда Рича и  посла Шапюи. Смысл таких мизансценических рисунков предусматривает, с одной стороны, причастность всех этих персонажей высокому как возможности  пойти по стезе духовно-нравственного совершенствования, с другой стороны, некоторую неопределённость в выборе дальнейшего пути.

Так, к примеру, в первой сцене зрители видят Рича спускающегося, а затем поднимающегося по лестнице. И  именно этому самому фрагменту текста соответствует то обстоятельство, что герой ещё не принял окончательное решение, которое должно обнаружить его нравственную сущность. Когда чуть позже такой выбор у Рича состоялся, когда он воссоединился с теми, кто чужд идущих на распятие и претерпевающих земные муки за правду, автор больше его "не подпускает" к лестнице, Рич больше не оказывается на верхней галерее, ходит только внизу. Аналогичную параллель между мизансценическим рисунком, предполагающим попеременный спуск и подъём по лестнице, и реальной жизненной ситуацией героя, можно увидеть также и на примере Генриха VIII, и на примере посла Шапюи.

Так король Генрих появляется в произведении только в одной сцене, но его появление и уход символически связаны с многозначным образом лестницы. Король  перемещается по лестнице, ассоциирующейся и с иным миром, и с вечностью, и  это представляется закономерным, поскольку он по своему социальному положению является наместником Бога на земле. Но его передвижение по лестнице по принципу туда-обратно, принадлежащему бытовому плану существования, свидетельствует о том, что изначально данная    ему свыше сакральная роль оказывается несыгранной.

Таким образом, лестница как символический образ, являющийся важнейшей частью общего хронотопа пьесы Р. Болта "Человек на все времена",   помогает осмыслить притчевый  подтекст произведения, а также более всесторонне понять сущность главного героя - Томаса Мора - ставшего легендарной личностью, в подлинном смысле "человеком на все времена".

 

Литература.

 

1. Болт Р. Человек на все времена // Семь английских пьес. - М.: Искусство, 1968. - С. 265-379.

2. Дьяконова Н. Я. Английская историческая драма шестидесятых годов // Проблемы истории зарубежных литератур. Вып.1. История и современность в зарубежных литературах. Межвузовский сборник. - Л.: Издательство Ленинградского университета, 1979. - С. 89-99.

3. Керлот Х. Э. Словарь символов. - М.: "REFL-book", 1994.

 

Поступила в редакцию 14 октября 2007 г.

2006-2019 © Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов.
Все материалы, размещенные на данном сайте, охраняются авторским правом. При использовании материалов сайта активная ссылка на первоисточник обязательна.