В поисках Невидимки… (К вопросу о
присутствии М.И. Цветаевой в «Поэме без героя» А.А. Ахматовой)
Хомяков
Сергей Александрович,
аспирант кафедры теории литературы Московского
государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Работы о сходствах и различиях в творчестве
А.А. Ахматовой и М.И. Цветаевой появились, когда оба поэта заявили о себе,
выпустив свои первые поэтические сборники. Однако стихи А.А. Ахматовой
привлекли большее внимание.
А.А. Ахматова более гармоничная, ее поэзия
«гладкая», композиционно завершенная. М. И. Цветаева – поэт-бунтарь с большим
количеством мотивов и интересным стихотворным рисунком. В этом случае уместно
сказать, что А.А. Ахматова более предсказуемая. «Но несомненно, что при всех
недостатках поэзия Цветаевой интереснее, шире, богаче возможностями, чем узкая
по диапазону лирика Ахматовой. Ахматова – законченный поэт, создавший вещи,
которые останутся навсегда»[1], - так в
Впервые были сделаны попытки проанализировать
творчество поэтесс К. Мочульским в статье «Русские поэтессы. Марина Цветаева и
Анна Ахматова». Обе поэтессы негативно отнеслись к тому, что были сопоставлены
Мочульским в одной статье. «Такие сравнения ни у кого не выходят, даже у Марины
не вышло: Пастернак и Маяковский. Один в таких случаях получается настоящий, а
другой — набивная кукла»[2],
- так высказалась А.А. Ахматова, считая, что автор статьи не смог описать тот
огромным мир, в который была погружена М.И. Цветаева, а А.А. Ахматова, как никто
другой прекрасно понимала «Марину»[3].
«…статья некоего Мочульского <…> Женская поэзия, об Ахматовой и мне. Если
попадется — прочтите, посмейтесь и пожалейте!»[4]
- мнение и М.И. Цветаевой, и А.А. Ахматовой совпало.
Обе поэтессы уделяли большое количество
времени изучению творчества А. С. Пушкина. Для А.А. Ахматовой со смертью А.С.
Пушкина закрылся окончательно «золотой век русской литературы», кончилась целая
эпоха, о чем свидетельствует ее запись: «…Вся эпоха <…> мало-помалу стала
называться пушкинской»[5].
М.И. Цветаева же назвала одну из своих работ
«Мой Пушкин», хотя она утверждала, что «никто не понял, почему Мой Пушкин, все,
даже самые сочувствующие, поняли как присвоение, а я хотела только: у всякого —
свой, это — мой. Т.е. в полной скромности <...> А Руднев понял как манию
величия...»[6]
Свои первые стихи о А.С. Пушкине, написанные
в 1913 году, М.И. Цветаева не назвала «Мой Пушкин», а назвала «Встречи с
Пушкиным»[7],
хотя высказывания о поэте золотого века были интересны: «Первое, что я узнала о
Пушкине, это — что его убили. Потом я узнала, что Пушкин — поэт <...> Нас
этим выстрелом всех в живот ранили <...> по существу третьего в этой
дуэли не было. Было двое: любой и один. То есть вечные действующие лица
пушкинской лирики: поэт — и чернь»[8],
в то же время это излюбленная тема статей А.А. Блока.
В статье «О назначении поэта» (1921) А.А. Блок
писал о тяжелой участи стихотворца: «…роль поэта – не легкая и не веселая; она трагическая (курсив мой. – С.Х.).
<…> Поэт – величина неизменная. Могут устареть его язык, его приемы; но
сущность его дела не устареет. <…> Поэт – сын гармонии; и ему дана какая-то
роль в мировой культуре»[9].
Для А.А. Ахматовой поэт схож по своему
призванию с волхвом С.А. Пушкина из «Песни о вещем Олеге». Но, как правильно
предсказал А.А. Блок, судьба поэта «трагична», как это было и у М.И. Цветаевой,
и у А.А. Ахматовой, и у А.С. Пушкина,– «Его убило, – писал о нем Блок, и в определенной мере и о
себе, – отсутствие воздуха. <…> С ним умерла его культура»[10].
А.А. Ахматова и М.И. Цветаева были согласны с А.А.Блоком.
Как известно, А.А. Ахматова долго изучала
творчество А.С. Пушкина, она очень любила его и считала себя биографом поэта:
«Мой предшественник П.Е. Щеглов»[11].
В «Поэме без героя» назвала одну часть «Девятьсот тринадцатый год. Петербургская
повесть»: 1913 год – это переломным год среди двух эпох, и это год, когда М.И.
Цветаева впервые написала стихи о А.С. Пушкине, а «Петербургская повесть»
предполагает какие-то мрачные события.
«…Пушкин Цветаевой - дионисийский художник,
Пушкин Ахматовой - аполлонический. Постоянный символический цвет Пушкина
Цветаевой – черный <…>; ахматовский Пушкин бел: белизна царскосельских
статуй и коллонад <…>. Пушкин Ахматовой, друг своих друзей,
благословляющий высокую дружбу и собирающий вокруг себя дружеский круг из новых
поколений.
Пушкин Цветаевой - не просто одинокая, но
тайная, «готическая» страсть: ее требуется скрывать, как влюбленность, не
предполагающую дружеского обсуждения; одиночество младенчества продолжается
фатальным одиночеством творчества - и одинокой встречей читателя с Поэтом,
опасной, как встреча Гринева с Вожатым»[12].
А.А. Ахматова и М.И. Цветаева росли в то время, когда был большой резонанс
пушкинской славы, и были воспитаны на его творчестве, но воспринимали наследие
поэта каждая по-своему.
Другой поэт, который имел огромное значение для
М.И. Цветаевой, – А.А. Блок был так же человеком-эпохой; в своей статье «Поэты
с историей и без истории» (1933) она писала: «Все поэты делятся на поэтов с
развитием и поэтов без развития. На поэтов с историей и поэтов без истории.
Поэты с историей <…> даже не отрекаются от себя, они просто не
оборачиваются на себя, им некогда, –
только вперед! Таков закон движения и проникновения… и их «я» равно
миру»[13].
Поэтами с историей она называла И.В. Гете и А.А. Блока. «Борис Пастернак – поэт
без развития»[14].
Так, для А.А. Ахматовой и М.И. Цветаевой было
два ярких представителя двух эпох: А.С. Пушкин и А.А. Блок, первый поэт –
породил тему Петербурга с пышными домами, пристанями, кораблями, богатством, но
указав на географическое (неспокойное) место; второй поэт – изобразил город во
время хаоса. А.С. Пушкин и А.А. Блок – маяки двух литературные эпох,
указывавшие продолжительность своего творческого времени, кроме того, они
являются идолами со своими эстетическими и литературными приемами. Ахматова
даже смогла соединить А.С. Пушкина[15]
и А.А. Блока в строках «Поэмы без героя»: «Да что там! Про это / Лучше их рассказали стихи. / Золотого ль века виденье / Или черное
преступленье / В грозном хаосе давних
дней (курсив мой. – С.Х.)»[16].
М.И. Цветаева в своем дневнике дала
трагическую формулировку судьбы Блока: «Удивительно не то, что он умер, а то,
что жил»[17].
Осмысление эпохи и революции и у А.А. Блока, и у М.И. Цветаевой идет уже в ирреальном пространстве.
Вспомним, что писала М.И. Цветаева в статье
«Эпос и лирика современной России»: «Маяковский отрезвляет, то есть, разодрав
нам глаза возможно шире - верстовым
столбом (курсив мой. – С.Х.) перста в вещь, а то и в глаз: гляди! - заставляет нас видеть вещь,
которая всегда была и которую мы не видели только потому, что спали - или не хотели»[18].
Неизвестно, знала ли А.А. Ахматова эту статью или нет, но можно предположить,
что словосочетание «верстовым столбом» А.А. Ахматова заимствует у М.И. Цветаевой.
Также мы посмеем предположить, что в предложении «главный был наряжен верстою»
- это тоже М.И. Цветаева (два ее сборника стихов названы «Версты-1»,
«Версты-2»), второй живой человек на этом «празднике» поэтов, и она же не
числится в списках («Ты как будто не значишься в списках…»), потому что буквально
накануне М.И. Цветаева вернулась в СССР из-за границы, соответственно она же
«без лица и названия», потому что она на момент написания поэмы была жива и не
числилась в списках определенных органов, поэтому в «Поэме без героя»: «Звук
шагов, тех, которых нету, / По сияющему паркету…<…> / Человек, что не появился / И проникнуть в
этот зал не мог. <…> / И в руке его теплота»[19].
В конце жизни А.А. Ахматова была названа К.Чуковским
«мастером исторической живописи»[20],
немалую роль в этом сыграла «Поэмы без героя», которая впитала в себя большой
отрезок времени, к тому же зашифрованность поэмы не позволяет проинтерпретировать
однозначно, например, «Из письма к NN»
- это игра автора читателем[21].
А.А. Ахматова при изображении художественного
мира в произведении использует такие же приемы, как и В.Я. Брюсов – воссоздание
истории с использованием определенных событий, отличие же А.А. Ахматовой от
предшественника-символиста заключается в том, что в ее художественное
изображение вплетаются личностные переживания и трагедии. Вспомним, что писал
Б.Л. Пастернак в неопубликованной статье об изображении истории А.А. Ахматовой: «В ее описаниях всегда присутствуют
черты и частности, которые превращают их в исторические картины века. По своей
способности освещать эпоху они стоят рядом со зрительными достоверностями
Бунина»[22].
А.А. Ахматова не смогла избежать
наследственности схожих мотивов и сюжетов, о чем и записала в своей «Поэме без
героя»: «Так знай: обвинят в плагиате… / Разве я других виноватей?»[23].
«Она (Ахматова. – С.Х.) не случайно опасалась обвинений в плагиате: строфа поэмы
формально напоминает «Второй удар» «Форели». Но по существу, по поэтической
наполненности, содержательная поэма полемична по отношению ко всему пафосу последней
книги М. Кузьмина. Пафос заключался в сознательном безразличии к категориям
добра и зла»[24]. За
основную категорию «Поэмы без героя» А.А. Ахматова ставит совесть: «Это я – твоя совесть / Разыскала сожженную повесть»[25].
Поэтому самоубийство М.И. Цветаевой шло вразрез
с любыми нормами совести. Поэт, который не назван и скрыт в «Поэме без героя»,
- М.И. Цветаева. Во «Втором посвящении» героиней является не только О.
Глебова-Судейкина. А.А. Ахматова писала о М.И. Цветаевой: «Страшно подумать,
как бы описала эти встречи сама Марина, если бы она осталась жива, а я бы
умерла 31 августа
Во «Втором посвящении» А.А. Ахматова меняет
себя местами с М.И. Цветаевой – или А.А. Ахматова прощается с М.И. Цветаевой,
это зависит от того, под каким углом посмотреть. «Во второй главе» поэмы есть
строчка: «Ты один из моих двойников»[28],
скорее всего, это тоже М.И. Цветаева, потому что А.А. Ахматова любила
использовать мужской род[29]
при обращении к М.И. Цветаевой.
Тема двойника у А.А. Ахматовой появляется и в
ее стихотворении «Поздний ответ», которое посвящено М.И. Цветаевой. С ним
связана тема башни в «Поэме без
героя»:
ИЗ ГОДА СОРОКОВОГО,
КАК С
БАШНИ (курсив мой. – С.Х.),НА ВСЕ ГЛЯЖУ.
КАК БУДТО ПРОЩАЮСЬ СНОВА
С ТЕМ, С ЧЕМ ДАВНО ПРОСТИЛАСЬ
И ПОД ТЕМНЫЕ СВОДЫ СХОЖУ[30].
Косвенное указание на М.И. Цветаеву сделала
сама А.А. Ахматова: она любила читать отрывки из «Поэмы без героя» своим
знакомым и друзьям. Так, Е.К.
Гальперина-Осмеркина вспоминала: «Когда Ахматова кончила читать, я подошла к
ней и сказала: «Анна Андреевна, это Ваш «Домик в Коломне». Она посмотрела на
меня очень внимательно и ответила: «Вы правы. Вы совершенно верно поняли мою
поэму»»[31].
Как известно, Коломна находится не только в Санкт-Петербурге, но и в
Подмосковье, где есть Маринкина башня, названная по имени пленницы, которую
заточили в XVII в. Как умерла узница
сведений нет, но, по приданиям, либо повесилась, либо превратилась в птицу и
улетела.
«Вступление» и «Послесловие» в «Поэме без героя»
составляют единое целое, они разделены только композиционно. В «Послесловии»:
ВСЕ В ПОРЯДКЕ: ЛЕЖИТ ПОЭМА
И, КАК СВОЙСТВЕННО ЕЙ, МОЛЧИТ.
НУ А ВДРУГ КАК ВЫРВЕТСЯ ТЕМА,
КУЛАКОМ В ОКНО ЗАСТУЧИТ, –
И ОТКЛИКНЕТСЯ ИЗДАЛЕКА
НА ПРИЗЫВ ЭТОТ СТРАШНЫЙ ЗВУК –
КЛОКОТАНИЕ, СТОН И КЛЕКОТ
И ВИДЕНЬЕ СКРЕЩЕННЫХ РУК?..[32]
Поэмы две: «Поэма Воздуха», которую М.И. Цветаева
собственноручно переписала для А.А. Ахматовой, о чем записала Наталья Ильина:
«Подарила «Поэму воздуха», которую за ночь переписала своей рукой»[33].
О двух прижизненных встречах говорят и воспоминания А.А. Ахматовой: «Наша
первая и последняя двухдневная встреча произошла в июне
Другое пребывание М.И. Цветаевой в образе
«редактора» (это просто персонаж поэмы, потому что редактор у еще
несуществующей вещи быть не мог), и, скорее всего, «Решка» была написана не 3-5
января, а после встреч с М.И. Цветаевой, когда А.А. Ахматова прочитала «Поэму
без героя», на что Цветаева ответила: «…она довольно язвительно сказала: «Надо
обладать большой смелостью, чтобы в 41 году писать об Арлекинах, Коломбинах и
Пьеро», очевидно полагая, что поэма – мирискусничная стилизация в духе Бенуа и
Сомова, т.е. то, с чем она, может быть, боролась в эмиграции, как со
старомодным хламом»[38].
В «Поэме без героя» А.А. Ахматова просто перефразировала слова М.И. Цветаевой:
««И к чему нам сегодня эти / Рассуждения о поэте / И каких-то призраков рой?»[39].
На сходство ритмико-интонационного
стихотворения «Кавалер де Гриэ! Напрасно», «Поэмы без героя» и «Форель
разбивает лед» указала И. Лиснянская: «Стихотворение написано тем же трехиктным
дольником, что и стихи М.А. Кузмина и А.А. Ахматовой; два первых четверостишья
напоминают рифмовкой «Поэму», два последних – «Второй удар»[40].
М.И. Цветаевой предсказаны некоторые мотивы, которые потом подхватят М.А. Кузмин
и А.А. Ахматова, во-первых, время событий – Новый год, во-вторых, – большое
количество гостей.
Возможно, совпадение этого ритмического
рисунка случайно (во что верится с трудом), либо – это сознательный шаг.
Главное различие между символизмом и акмеизмом, как отмечала А.А. Ахматова,
состоит «в вопросе о стилизации. Мы ее совершенно отвергали»[41].
Ахматова считала, что преобладание стилизации превращает творчество в игрушку,
примером чему может служить, по ее мнению, литературная деятельность М.А.
Кузмина, а в противовес ему она ставила Н.С. Гумилева, у которого «все было
всерьез»[42].
Вспомним, что «Решка» имеет совершенно другой метрический рисунок: этим
Ахматова показывает свое мастерство[43]
и «путает» нас проблемой принадлежности метрики определенному автору.
В «Поэме без героя» А.А. Ахматова так
охарактеризовала одного из героев: «Главный был наряжен верстою». Мы склонны
считать, что это – А.С. Пушкин, который был «верстовым столбом» и для А.А. Блока,
и для А.А. Ахматовой, и акмеистов, хотя это может быть и М.И. Цветаева.
«Второе
посвящение» «Поэмы без героя», написанное 25 мая 1945 в Фонтанном доме,
вероятнее всего, адресовано О.А. Глебовой-Судейкиной. Но существует и другая точка
зрения, что адресат – М.И. Цветаева[44].
«Поэма без героя», которая первый раз пришла
к автору в ночь на 27 декабря 1940 года, переписывалась и дописывалась более
двадцати лет. И, думается, что прозвучавшая в Старках «Чакона» поспособствовала
окончательному формированию образа поэмы. Ведь не случайно «Третье и последнее»
посвящение открывается Чаконой. Обратимся к одному из центральных стихотворений
цикла «Шиповник цветет», написанного в Старках в августе 1956 года, видимо,
почти сразу после прослушивания Чаконы.
Место написания стихотворения «Сон», как
указала Ахматова, – «Под Коломной», что
опять косвенно указывает на Цветаеву: это и «колокольный звон», и «распаханная
земля», и «годовщина».
Два стихотворения, предшествующие «Сну» (из
цикла «Шиповник цветет») называются «Первая песенка» и «Другая песенка», а
музыка и песня тесно связаны с обрядом захоронения, то есть опять появляются
два мира.
Резюмируя вышесказанное, адресатами «Третьего
и последнего» посвящения (1956 г.) могут
быть два человека: А. Блок и М.И. Цветаева. Но, вероятнее всего, это – общее
посвящение обоим поэтам: с осенью связано две гибели близких для Ахматовой
людей: 7 августа 1921 умер А.Блок, а 31 августа – М.И. Цветаева. Эпиграф к
стихотворению «Сон» взят Ахматовой из творчества А.Блока: «Сладко ль видеть
неземные сны?», который возвращает нас к «Поэме без героя» с ее мертвыми
посетителями.
А.А. Ахматову и М.И. Цветаеву связывала
внутренняя связь, нить, которая оставалась до последних дней, они две части
единого целого, и порой поражает, насколько расходились их жизни и насколько
они были близки. Эти два поэта переросли себя, поэтому они не поняли при
последней встречи сути своих поэм («Поэма Воздуха» и «Поэма без героя»).
«Марина ушла в заумь. См. «Поэму Воздуха». Ей стало тесно в рамках Поэзии»[45],
– записала А.А. Ахматова после их встречи, хотя оба поэта в своих поэмах пришли
к одному и тому же – стали поэтами-эпохами.
Литература
1.
Ахматова
А. Стихотворения. Стихи и Проза. Екатеринбург, 2004.
2.
Блок А.
Очерки, статьи и речи. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1955.
3.
Гальперина-Осьмеркина
Е.К. Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991.
4.
Гаспаров
М.Л. Избранные статьи. М., 1995.
5.
Ильина
Н. Анна Ахматова в последние годы ее жизни // Октябрь. 1977. № 2.
6.
Кертман
Л.Безмерность и гармония (Пушкин в творческом сознании Анны Ахматовой и Марины
Цветаевой). Вопросы литературы. 2005. №
4.
7.
Клинг
О.А. Александр Блок: структура «романа в стихах». Поэма «Двенадцать». М., 2000.
8.
Кралин
М. Победившее смерть слово. Томск, 2000.
9.
Лиснянская
И. «У шкатулки ж тройное дно...» (Заметки о «Поэме без героя») // Лит.
обозрение. М., 1989. №5.
10.
Лиснянская И. Шкатулка с тройным дном.
Калининград, 1995.
11.
Лисянская И. Музыка «Поэмы без героя» Анны
Ахматовой. М., 1991.
12.
Марина Цветаева в критике современников: В 2-х
ч. Ч.I. 1910-1941 годы. Родство и чуждость. М., 2003.
13.
Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской
поэзии первой половины ХХ века. М., 1998.
14.
Седакова О. «Пушкин Цветаевой и Ахматовой» //
15.
Хрестоматия критических материалов (русская
литература рубежа XIX XX веков). М., 1999.
16.
Цветаева М. Собр. соч. в 7 тт. Т.
17.
Цветаева М. Соч.: В 2-х томах. М., 1980. Т. 2.
18.
Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой:
1952–1962. Т.
19.
Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой: В 3
т. М., 1997. Т. 1.
20.
Чуковский К. Узнают голос мой. М., 1986.
Поступила в редакцию 08.07.2008
г.
[1] Цит. по: Марина Цветаева в критике современников: В 2-х ч. Ч.I. 1910-1941 годы. Родство и чуждость. М., 2003. С. 150.
[2] Чуковская
Л. Записки об Анне Ахматовой: 1952–1962. Т.
[3]
Ахматова так называла Цветаеву после их первой и последней встречи в июне
[4] Цветаева М. Собр. соч. в 7 тт. Т.
[5] Ахматова А. Слово о Пушкине // Стихотворения. Стихи и Проза. Екатеринбург, 2004. С. 408. Далее произведения и публицистика Ахматовой цитируется по данному изданию.
[6] Цветаева М. Указ. изд. Т. 7. С. 298.
[7] См. подробн.: Кертман Л.Безмерность и гармония (Пушкин в творческом сознании Анны Ахматовой и Марины Цветаевой). Вопросы литературы. 2005. № 4.
[8] Цветаева М. Собр. соч. Т. 5. С. 57.
[9] Блок
А. О назначении поэта // Очерки, статьи и речи. Соч. в 2 т. Т.
[10] Там же. С. 351.
Подробн. см. о кризисе А. Блока: Клинг О.А. Александр Блок: структура «романа в стихах». Поэма «Двенадцать». М., 2000.
[11] Ахматова А. Там же. С. 407.
[12]
Седакова О. «Пушкин Цветаевой и Ахматовой» //
Grafis Edizioni, 1996. Р. 79.
[13] цит.по: Клинг О.А. Александр Блок: структура «романа в стихах». Поэма «Двенадцать». М., 2000. С. 7.
[14] Цветаева М.И. Поэты с историей и поэты без истории // Хрестоматия критических материалов (русская литература рубежа XIX XX веков). М., 1999. С. 128.
[15] Так же см.: Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины ХХ века. М., 1998.
[16] Ахматова А. Там же. С. 329.
[17]
Цветаева М. Собр. Соч.: в 7 т. Т.
[18] Цветаева М. Эпос и лирика современной России. // Цветаева М. Соч.: В 2-х томах. М., 1980. Т. 2. С. 409.
[19] Ахматова А. Там же. С. 327-328.
[20] Чуковский К. Анна Ахматова // Узнают голос мой. М., 1986. С. 534-557.
[21] Лиснянская И. Шкатулка с тройным дном. Калининград, 1995. С. 65.
[22] цит. по: Кралин М. Анна Ахматова и Николай Недоброво // Победившее смерть слово. Томск, 2000. С. 59.
[23] Ахматова А. Там же. С. 348.
[24] Кралин М. Победившее смерть слово. Изд-во «Водолей», Томск, 2000. С. 85.
[25] Ахматова А. Там же. С. 342.
[26] Там же. С. 509.
[27] Там же. С. 327.
[28] Там же. С.336.
[29] Кралин М. Победившее смерть слово. Изд-во «Водолей», Томск, 2000. С. 254.
[30] Ахматова А. Там же. С. 324.
[31] Гальперина-Осьмеркина Е.К. Встречи с Ахматовой // Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. С. 242.
[32] Ахматова А. Там же. С. 342.
[33] Ильина Н. Анна Ахматова в последние годы ее жизни // Октябрь. 1977. № 2. С. 127.
[34] Ахматова А. Там же. С. 509.
[35] Там же. С. 512, 513.
[36] Там же. С. 327.
[37]
Цветаева М. Собр.соч. В 5 т. Т.
[38] Ахматова А. Там же. С. 510.
[39] Там же. С. 343.
[40] Лиснянская И. «У шкатулки ж тройное дно...» (Заметки о «Поэме без героя») // Лит. обозрение. М., 1989. №5. С. 35.
[41] Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. М., 1997. Т. 1. С. 173.
[42] там же.
[43] Об эволюции стиха и метрики Ахматовой подробн. см.: Гаспаров М.Л. Стих Ахматовой: четыре его этапа // Избранные статьи. М., 1995.
[44] Лисянская И. Музыка «Поэмы без героя» Анны Ахматовой. М., 1991. С. 66-70.
[45] Ахматова А. Там же. С. 510.