Литературно-публицистическая деятельность П.А. Вяземского 1830-1836 годов

Позднякова Ксения Сергеевна,

аспирантка Белгородского государственного университета,

корректор редакция газеты «Белгородские известия».

В русской публицистике XIX века Вяземскому принадлежит заметное место. В своих статьях он поднимал вопросы, волнующие не только его самого, но и литературную общественность. Причём направленность статей менялась с течением времени. Если в 1810-1820 годах он боролся против реакционных писателей-шишковистов, то в 1820-1827 годах защищал прогрессивно-романтическое направление против политических и литературных староверов, а уже в 1830-1836 годах принимал активное участие в борьбе с демократической печатью.

Общественно-литературная жизнь Вяземского в 1830-1836 годы определялась службой в Министерстве финансов, через которое он пытался воздействовать на правительство в некоторых политических вопросах. На первый взгляд могло показаться, что служба в министерстве отодвинула на второй план истинное предназначение литератора. Но именно в это время им были написаны важные публицистические произведения, причём не только литературоведческие, но и политические. Вяземский активно выступает против влияния реакционной мещанской журналистики, возглавлявшейся Ф.В.Булгариным, Н.И.Гречем, Ю.И.Сенковским. Классовая ориентация Вяземского особенно отчётливо проявлялась в этот период в его выступлениях против всех явлений культуры, связанных с развитием капиталистических отношений в России. Уже в первом варианте монографии «Фонвизин» Вяземский утверждал: «История литературы народа должна быть вместе историею и его общежития. Только в соединении с нею может она иметь для нас нравственное достоинство и поучительную занимательность» [2, 188]. К сожалению, это полемическое произведение пролежало в столе у автора не один год и лишь потом было выпущено, но и то мизерным тиражом.

 В это время претерпевает изменения и борьба Вяземского за романтизм. С изменением литературной ситуации меняется и стратегия Вяземского-литературного критика. Если в 1820-1827 годы пропаганда романтизма как нового качества литературы была связана у критика с политическим радикализмом, то теперь он увидел явления романтические по художественной природе, но реакционные в политическом отношении – драматургия Кукольника, поэзия Бенедиктова. Характерна статья «О Ламартине и современной французской поэзии». Зарождение и развитие французского романтизма Вяземский связывает с важнейшими историческими событиями в стране. Он презрительно называет Ламартина поэтом «в особенности женского пола». Он осуждает поэта за уход от общественных проблем.

Осуждая поэзию Ламартина, Вяземский в то же время предоставляет возможность читателю-соотечественнику под таким же углом зрения посмотреть и на русскую литературу. Он подчеркивает: «Мы судим Ламартина как поэта, принадлежащего поэзии общей, а не французской особенности» [2, 121-122]. Так критик в этой статье продолжает борьбу за то, что он считал важным для литературного развития в собственной стране. Эта тенденция рассматривать явления зарубежной литературы под углом зрения потребностей русской литературы – одна из более характерных и интересных черт Вяземского 30-х годов.

В эту кризисную последекабрьскую эпоху Вяземского привлекает история. Именно с точки зрения историзма совершаются открытия Вяземского-критика, прозаика, поэта. Взгляд на литературу как на выражение общества усвоил из французских источников. Для него самыми ценными показаниями литературы о жизни относятся к единичным и неповторимым фактам. Как мемуарист в это время Вяземский интересовался политическими анекдотами, характерными бытовыми мелочами. Он писал по этому поводу: «Соберите все глупые сплетни, сказки, и не сплетни и не сказки, которые распускались и распускаются в Москве и на улицах, и в домах… - выйдет хроника прелюбопытная. В этих сказах и сказках изображается дух народа. По гулу, доходящему до нас, догадываюсь, что их тьма в Москве, что пар от них столбом… У нас литература известная. Стенографам и должно собирать ее. В сплетнях общество не только выражается, но так и выхаркивается, заведите плевальник» [3, 33].

В это же время Вяземский думает над тем, чтобы ещё раз издать «Северные цветы», поскольку пушкинское окружение лишилось своего главного печатного органа – «Литературной газеты». Тогда же стал выходить журнал И.В. Киреевского «Европеец», но не успело выйти и два номера, как его запретили по личному распоряжению Николая I. Указывая на недостаточное движение литературы, Вяземский осуждал как действия обычной цензуры, так и правительственные мероприятия в этой области: «Наши литераторы, как и публика вообще, полагают, что наша цензура очень строга, что цензоры чрезвычайно трусливы и мелочны, и, следовательно, всякая мера, принятая правительством и усугубляющая строгость цензуры, носит характер пристрастия». Весной 1833 года он написал записку «О безмолвии русской печати», в которой он утверждал, что правительство не может обойтись без помощи прессы, поскольку «польский вопрос», остро стоявший в это время, волновал не только политиков, но и литературную общественность. В этой записке Вяземский предлагал правительству организовать политический журнал для распространения в Европе. Неизвестно, попала ли она в печать, но можно предположить, что в правительственных кругах всё-таки стала известна. Журнал издан не был, но зато Николай I разрешил помещать политические новости из-за границы в газете «Северная пчела».

11 августа 1834 года Вяземский выехал в Германию, а оттуда – в Италию. Итальянские встречи литератора способствовали установлению личных контактов со многими деятелями культуры. Они вовлекли пушкинский круг писателей в интеллектуальное общение с передовой общественностью Западной Европы.

16 мая 1835 года Вяземский возвратился на Родину. Вместе с Пушкиным они решают создать журнал, который был бы похож на «сочный бульон из животрепещущей утробы настоящего» [1, 391]. Ещё в 1827 году Вяземский придумал название для журнала – «Современник». Работа над этим журналом вовлекла Вяземского в литературную жизнь, дав возможность почувствовать себя литератором. По справедливому замечанию В. Бондаренко, он почувствовал себя «не прежним задорным журнальным молодцом, который стоял на крепостной стене, стрелял из всех орудий по противнику, партизанил, наездничал, но авторитетным и уважаемым литератором, которому есть что сказать и мнение которого будет всеми выслушано» [1, 393].

Он скептически отзывается о Несторе Кукольнике, поддерживал Кольцова, но главное событие произошло через год, когда Гоголь прочитал своего «Ревизора». Вяземский по поводу этого произведения написал обширную статью, которая вышла во втором номере «Современника» и вышла не одна (в этом же номере была помещена статья «Наполеон и Юлий Цезарь» и рецензия на поэму Кине). Вяземский вновь был вовлечен в литературную жизнь, и это ему позволило, наконец, задышать полной грудью.

Своими публицистическими статьями Вяземский заявил о себе как о первом историке русской литературы. Его взгляды на историко-литературные явления отличаются цельностью и носят концептуальный характер. Исходя из своих общетеоретических воззрений на искусство, Вяземский первый в истории русского литературоведения дал определение истории литературы как науки, занимающейся изучением литературного процесса в его отношении к исторической жизни общества. Предложенная им формулировка долгое время считалась наиболее удобным, классическим определением предмета истории литературы как науки.

Литература.

1. Бондаренко В.В. Вяземский/ В.В. Бондаренко – М.: Молодая гвардия, 2004.

2. Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика/ П.А. Вяземский – М.: Искусство, 1984.

3. Гинзбург Л.Я. П.А. Вяземский/ П.А. Вяземский. Стихотворения – Л.: Советский писатель, 1986.

Поступила в редакцию 15.09.2008 г.