Российское византиноведение в постсоветский
период: 90-е годы ХХ века – наши дни.
Гамидова Мария Андреевна.
История исторической науки является важной составляющей наших знаний и о прошлом, и об этапах изучения прошлого. Обращение к историографической традиции позволяет проследить, в каких дискуссиях проходил поиск ответов на насущные вопросы, как вырабатывались новые подходы и как отыскивалась историческая истина.
История
Византии давно приковала интерес отечественных ученых, так как наша страна
получила наибольшую часть византийского культурного наследия, так как она ближе
и вернее других государств и народов может понять и оценить явления
византийской жизни. Само изучение
истории России неизбежно приводило к осознанию того факта, что влияние
Византии не исчерпывалось только религией, а имело многосторонний и долговременный
характер. Однако, оценить реальную степень такого влияния можно было лишь на
основании изучения истории самой Византийской империи.
Как часть
историографической науки, российское византиноведение, со своими строго
определенными задачами и методами, оформляется во второй половине XIX века. В
ХХ веке это направление активно развивается: появляются новые подходы,
используются новые методы, формируются новые научные школы, разрабатываются
новые проблемы.
90-е
годы ХХ века – время перемен в нашей стране. Изменения в
общественно-политической жизни государства всегда влекут за собой последствия
для всех областей его жизни. И последствия эти далеко не всегда положительные.
Для
исторической науки - это период «поиска
себя», период, когда, перестав быть опорой государственного строя, она обрела
свободу, лишившись на какое-то время
поддержки государства.
Прежде чем перейти к характеристике ситуации,
сложившейся в 90-е годы ХХ века в отечественной византинистике, отметим
некоторые общие тенденции, присущие не только российской, но и мировой
исторической науке этого периода.
После
распада в 1991 году Советского союза, «марксистская идеология, в ее
ленинско-сталинской предельно догматизированной и вульгаризованной форме,
перестала быть тем общеобязательным прокрустовым ложем, в которое
историки-профессионалы на протяжении нескольких поколений должны были
укладывать результаты своих изысканий», в результате чего значительная часть
отечественных историков оказалась в состоянии философской и методологической
растерянности. Как точно подмечает А.Я. Гуревич: «Мы обрели свободу, в том
числе свободу мысли, - хотя бы внешне, формально. Но подлинная свобода научного
творчества возможна лишь при условии, что историк напряженно вдумывается в
эпистемологические основания своего исследования, творчески и критически
осваивая при этом достижения гуманитарного знания своего времени».
Многие
ученые определяют 90-е годы как время, когда историческую науку (и не только в
нашей стране, но и далеко за ее пределами) охватил кризис. Это был, по словам
того же А.Я. Гуревича, «кризис не в смысле упадка и неизлечимой болезни,
грозящей летальным исходом, но кризис как симптом глубокого изменения,
перестройки принципов и методов, который, нужно надеяться, принесет обновление
нашей профессии».
В
связи с тем, что многие основания, на которых традиционно строилось
историческое исследование, нуждались в уточнении и переосмыслении, и, как
реакция части
интеллектуалов на марксизм и структурализм в российской исторической науке, и в
мировой науке в целом, определенное влияние приобретает постмодернизм. Это
течение в историографии, которое связано с ревизией установившихся взглядов на
профессию историков, ставит перед собой цель освободить творческую
индивидуальность от пут и ограничений, налагаемых на нее всякого рода
глобальными детерминизмами. Представители этого направления поставили под
сомнение привычное понимание исторической истины. Текст историка, - утверждают
постмодернисты, - это повествовательный экскурс, нарратив, подчиняющийся тем же
правилам риторики, которые обнаруживаются в художественной литературе.
Представители этого радикального течения акцентируют внимание на разрыве с
предшествующей исторической традицией, многие из коренных постулатов которой
ими отвергаются. Но историческое знание, при всей необходимости двигаться
дальше от завоеванных им позиций, вместе с тем, сохраняет свой творческий
потенциал и никак не может быть отвергнуто.
И
все же, постмодернистская критика историографии обнаружила действительные
слабости в методологии историков. Именно поэтому в последнее десятилетие ХХ
века на страницах исторических журналов («Одиссей», «Новая и новейшая история»
и др.) развернулась дискуссия, целью которой стало внимательное и критическое
рассмотрение и оценка того арсенала исследовательских принципов и методов,
который унаследован от предшествующей стадии развития исторической науки, и
необходимость вдуматься в его гносеологические предпосылки и основы, которые
историки далеко не всегда ясно осознают.
Переходя
к описанию ситуации сложившейся в последнее десятилетие ХХ века в отечественном
византиноведении, отметим, что в наибольшей степени тут проявилась такая тенденция,
как коренное изменение соотношения между социальной историей и историей интеллектуальной,
ментальной.
Очень
четко можно проследить стремление к переключению внимания с
традиционно-приоритетных для отечественной науки проблем
социально-экономического развития византийского общества на его
историко-культурную проблематику, менее деформированную формализованной
официальной методологией и открывающую простор творческой мысли. В поле зрения
исследователей все чаще начинает попадать присущая византийцам рефлексия своего
бытия, тематика, не признававшаяся официальной идеологией предметом, достойным
изучения. Реабилитируется, наконец, человек как субъект исторического процесса
и непосредственный объект изучения историка. Так, например, тематический и жанровый репертуар публикаций Г.Л.Курбатова
заметно расширился в 80-е – 90-е годы. Наряду с проблематикой
социально-экономического развития ранневизантийского города, по-прежнему остававшейся
приоритетной для исследователя, в круг его интересов вошли идеология и культура
византийского общества IV-VII вв.
Большой интерес проявляется к истории античной и средневековой исторической мысли, истории и историографии христианской церкви; исследователи обращаются к неизвестным страницам истории византиноведения. Разработкой этих и других тем занимаются Г.Е. Лебедева, И.П. Медведев в Петербурге, М. А. Поляковская в Екатеринбурге, Г.Г. Литаврин в Москве и др. Между тем, частные темы общественно-политической жизни византийского общества практически перестали интересовать историков.
Главным центром
византиноведения, как и прежде, остается Санкт-Петербург. Именно здесь на базе
таких учреждений как ЛО Института истории РФ АН РФ,
руководителем византийской
группы которого является И.П.Медведев; Сектора Ближнего Востока ЛО Института Востоковедения
АН РФ, возглавляемого К.Н. Юзбашяном, ЛО Института истории естествознания и
техники АН РФ; Библиотеки АН РФ и
других научных учреждений работают российские
ученые-византинисты, представители ленинградской византиноведческой школы.
Петербургскими
исследователями ведется активная работа по открытию, систематизации и
публикации исторических источников, позволяющих по-новому взглянуть на историю
Византийской империи.
Приток
научной молодежи в среду ленинградских византинистов во многом связан с
деятельностью кафедры Средних веков Исторического факультета ЛГУ, более
двадцати лет возглавлявшейся Г. Л. Курбатовым (до 1990 года). На базе
факультета постоянно проходят различные семинары, «круглые столы» и конференции
византинистов, посвященные насущным проблемам исторической науки в целом и
отечественной византинистики в частности.
В
изучении византийской художественной культуры видное место занимает Сектор
Византии и Ближнего Востока Государственного Эрмитажа, долгие годы
возглавлявшийся А. В. Банк, а ныне возглавляемый В. С. Шандровской.
Научно-исследовательская деятельность Сектора направлена на систематизацию и
публикацию экспонатов эрмитажного собрания.
Московским
центром византиноведения остается Центр по изучению византийской цивилизации
Института всеобщей истории РАН, которым руководит Г. Г. Литаврин. На базе
Центра по-прежнему продолжает выпускаться «Византийский временник». В 90-е годы
тематика публикаций этого ежегодника так же изменяется. Статьи по
социально-экономической истории продолжают публиковаться, однако, с течением
времени все большее место занимает этносоциальная тематика, комплекс работ по
источниковедению и историографии Византии, искусствоведческая тематика и
традиционная тема отношения Византии с соседними государствами.
Традиции уральской школы византиноведения, созданной М. Я. Сюзюмовым, развиваются учеными кафедры истории древнего мира и средних веков исторического факультета Уральского Государственного университета и, прежде всего заведующей кафедрой М. А. Поляковской. В частности, ею в 90-е годы опубликован ряд статей о самом М. Я. Сюзюмове и его историческом наследии.
Все чаще отечественными
учеными, в том числе и византинистами, используются методы таких наук как
философия, психология, социология, культурология, лингвистика и др. Это, на наш
взгляд, расширяет возможности современного исследователя, помогая выработать такой способ рассмотрения истории, который бы
сочетал элементы исторической традиции предшественников и новые методы и
подходы.
Литература.
1. Гуревич А.Я. Историк конца ХХ века в поисках метода. Вступительные замечания. //http://history.tuad.nsk.ru/science/index.html.
2. Гуревич А.Я. К пониманию истории как науки о человеке.// Историческая наука на рубеже веков. М., 2001.
3. Гуревич А.Я. О кризисе современной исторической науки. // Вопр. истории. 1992. №2.
4. Корнев В.В. Кризис исторической науки в России.//Кентавр, №4, 1994.
5. Курбатов Г.Л. Ранневизантийские портреты (К истории общественно-политической мысли в Византии). Л., 1991.
6. Могильницкий Б.Г. История на переломе: некоторые тенденции развития современной исторической мысли.// Междисциплинарный синтез в истории и социальной теории: теория, историография и практика конкретных исследований. М., 2004.
7. Сванидзе А.А. О новых задачах отечественной историографии. // Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». М., 1993.
Поступила в редакцию 14 января 2008 г.