УДК: 321.7

Реальная независимость субъектов демократизации.

Бочарников Евгений Сергеевич,

аспирант кафедры политических наук  Кемеровского Государственного Университета.

Научный руководитель: доктор политических наук, профессор

Омеличкин Олег Викторович.

Среди факторов, способствующих демократизации, можно выделить действия сторонников демократии и сознательный выбор элитами в организационных форм и институтов демократического политического устройства[1].

Некоторые исследователи убеждены, что действия политических акторов, инициирующих и осуществляющих демократический транзит, не предопределены даже их «объективным положением» в общественной структуре. Напротив, их «субъективный» выбор сам творит политические возможности. Политические лидеры, независимо от их мотивов, должны захотеть, чтобы демократизация совершилась, либо пожелать сделать шаги, которые, могут привести к тому, что она совершится[2]. Решающий элемент, от которого зависит благополучное состояние демократического порядка, складывается из убеждений, норм и компетентности тех, кто в пределах данного порядка выступает носителями влияния, лидерами мнения, политическими активистами[3].

Очень часто политические лидеры являются выходцами из однородной социальной среды. После занятия определенного положения во властной иерархии, политический деятель продолжает оставаться носителем убеждений, установок и концепций, заложенных этой средой. Нередко, он продолжает оставаться проводником интересов определенных общественных групп. Как правило, в любом обществе, корпус руководящих работников формируется из элиты. Поэтому, качественный состав и действия элит также оказывают важное значение на процесс демократизации. Элитный подход к проблеме становления демократии предполагает, что при отсутствии некоторых важных социально-экономических институциональных, культурно-массовых политических условий или их слабости, политическая элита выполняет важные стимулирующие и организационные функции[4].

Главная проблема демократизации заключается в том, что политические убеждения большинства людей повсеместно находятся на зачаточном уровне. Богатая и комплексная система политических убеждений присуща только незначительному меньшинству. Политические лидеры и активисты заметно лучше осведомлены о разнообразных аспектах политической жизни, в т.ч. о правилах игры, чем население в целом. Политические лидеры и активисты чаще, чем большинство других граждан, обладают взвешенной и тщательно проработанной системой политических убеждений, руководствуются ей в своих действиях и оказывают большое влияние на политические события, включая те из них, от которых зависит стабильность и трансформация режимов[5].

Политические трансформации 1980-1990-х гг. обнаружили, что демократизация большинства бывших тоталитарных стран осуществлялась преимущественно «сверху». Демократические транзиты были инициированы политическими элитами. Именно элиты, а не массы определяли динамику и содержание первого этапа преобразований, который начинался с коренного обновления основных политических институтов (выборов, государства, партий). Важную роль сыграли конкретные действия первых посткоммунистических политических лидеров, и то в какой мере они воспользовались открывавшимися возможностями демократизации страны. Для успеха требовалось, чтобы у власти находились убежденные демократы. Иными словами, если демократия отнюдь не нуждается в том, чтобы все общество поголовно состояло из демократов, она не может обойтись вообще без демократов, особенно в правительстве и среди политических элит. Если новые лидеры не желали уважать демократические процедуры, шансы на успешный переход к плюралистической демократии значительно сокращались.

Не случайно именно в тех странах, где большинство новых политических лидеров составляли выходцы из компартии, используемые на практике политические процедуры попирали демократические нормы. Так было в России, Болгарии, Румынии и республиках бывшего Советского Союза[6]. Таким образом, влияние на демократизацию могут оказать как характер «доавторитарного» политического опыта, так и особенности распадающегося или распавшегося недемократического режима.

Проблема обусловленности перехода действиями элитных групп и отдельных политиков чрезвычайно сложна. Во-первых, вызывает немало вопросов способность отдельного государственного деятеля действовать вопреки интересам своего окружения и людей, выдвинувших его на должность. Обманув их ожидания, данный деятель нарушает моральные соглашения, принятые в любом узком сообществе. Во-вторых, зачастую происходит так, что политик получает власть с конкретной задачей отстаивать интересы определенной группы. Являясь выходцем из неё, он практически не представляет собственное существование вне данного объединения. Однако, если именно демократические реформы являются потребностью элит (как это случилось в СССР), то политический лидер вполне может как будто единолично инициировать демократический переход. В реальности независимость реформаторов сталкивается с очень значительными трудностями. Для наглядности, можно попытаться сконструировать идеальную модель независимости лидера, инициирующего транзит.

Во-первых, такой человек должен обладать демократическими убеждениями, т. е. реально верить, что демократия является благом не только для элиты, но и для всего общества. В противном случае, его меры всегда будут ограничиваться пределами рациональной необходимости и носить половинчатый характер. Однако, в несвободном обществе сложно сформировать демократические взгляды. Для этого необходимо либо зарубежное образование, либо длительное нахождение в демократической среде, либо, как минимум постоянные положительные контакты с носителями демократических ценностей (зарубежная/эмигрантская  интеллигенция, диссиденты).

Во-вторых, демократический лидер должен обладать определенными ресурсами для организации собственных сторонников. На данном этапе важно не впасть в зависимость от спонсоров или союзников в лице различных религиозных, национальных и экстремистских групп, готовых предложить существенную поддержку. Важно также, чтобы издержки физического устранения популярного лидера со стороны спецслужб авторитарного режима значительно превышали полученную выгоду. Например, шквал международного осуждения с дипломатической изоляцией; забастовки и акции гражданского неповиновения со стороны населения; резкое усиление позиций экстремистских групп, выступающих за насильственную смену строя.

В-третьих, для прихода независимого демократического лидера к власти, в стране все же должны сложиться определенные благоприятные условия. Поскольку, если авторитарный режим крепко стоит на ногах, он вряд ли окажется способен безвозмездно отказаться от власти, что жизненно необходимо для  независимой политики демократического транзита. Причем в случае, если представители авторитарного режима все же пойдут на переговоры, демократический лидер в обмен на власть свяжет себя определенными условиями с представителями элиты и условия транзита в корне изменятся. Таким образом, деятель, осуществляющий транзит, просто перестает быть независимым.

Итак, страну должен поразить определенный экономический, социальный и институциональный кризис, который в принципе окажется неразрешимым для авторитарных властей. Таким образом, представители режима вынуждены будут либо просто устраниться от власти, либо сбежать, опасаясь народного возмездия (в силу тяжести преступлений), либо пойти на заведомо обреченный путч (как в СССР) и, тем самым, окончательно дискредитировать себя. Более мягким вариантом потери власти будет организация выборов, заведомо проигрышных для власти. В этом случае, авторитарная элита может рассчитывать на удержание в обществе ряда экономических позиций. Таким образом, демократический лидер получит власть не из рук прежних правителей, а непосредственно от всего народа. Соответственно, в первые годы правления у него будет полная свобода в осуществлении реформ и конструировании демократических институтов. Разумеется, в действительности события демократического перехода практически всегда складываются так, что демократические реформаторы вынуждены действовать с оглядкой на кого-либо. Элитная группа также может выдвинуть из своих рядов определенных лидеров, делегировав им свои полномочия в осуществлении транзита. Проблема заключается в том, что цели данных групп сугубо прагматические (международная инкорпорация, приватизация, рост собственного экономического могущества за счет либерализации) и никак не отражают интересы всего народа. Следовательно, переходы в данных условиях лишь условно могут именоваться демократическими, так как политическая демократизация общества является в них побочным продуктом.

Подводя общий итог рассуждений, можно придти к определенным выводам. Во-первых, несмотря на то, что в демократизации принимает участие большое количество сторон, одна из ведущих ролей принадлежит именно политическим лидерам. Они являются главными агентами демократизации и судьба процесса во многом определяется их действиями. Действия, в свою очередь, диктуются конкретной обстановкой и убеждениями. Курс на демократизацию страны начатый по инициативе М. Горбачева и продолженный при Б. Ельцине во многом обусловил демократическое развитие современной России. При победе консерваторов из ГКЧП развитие демократии, очевидно, было бы существенно приостановлено.

Во-вторых, если новые лидеры не желают уважать демократические процедуры, шансы на успешный переход к плюралистической демократии значительно сокращаются.. Наиболее ярким примером неспособности нового политического руководства соблюдать демократические процедуры, являются действия Б. Ельцина по отношению к российскому парламенту в 1991-1993 гг. Однако важно также учитывать, что определяющее значение для авторитета правительства, а, следовательно, и для режима имеет поддержание порядка в исполнении решений. При этом одинаково губительным для демократического правительства являются как неправомерное использование силы, так и не использование её в необходимых случаях. Поэтому действия Б. Ельцина сложно оценивать однозначно.

Литература.

1.                   Мельвиль, А.Ю. Методология «воронки причинности» как промежуточный синтез «структуры и агента» в анализе демократических транзитов // Полис. – 2002. –  №5.

2.                   Хантингтон, С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века. – М., 2003.

3.                   Сартори, Дж. Вертикальная демократия // Полис. – 1993. –  №2.

4.                   Higley, J., Burton, M. The Elite Variable in Democratic Transitions and Breakdowns // American Sociological Review. – 1989. – Vol. 54. – № 1.

5.                   Даль, Р. Демократия и её критики. – М., 2003.

6.                   Макчув, Е. Преобразование посткоммунистического тоталитаризма и посткоммунистическая системная трансформация: проблемы, концепция, периодизация // Полис. – 2000. – №4.

Поступила в редакцию 28 января 2008 г.