ISSN 1991-3087
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
Яндекс.Метрика

НА ГЛАВНУЮ

Политическая интеграция стран Южного Кавказа: проблемы и перспективы.

 

Буров Александр Александрович,

аспирант кафедры управления, политологии и социологии Пятигорского Государственного Лингвистического Университета.

 

Статья посвящена проблемам, связанным с современными процессами политической интеграции в таком сложном геополитическом регионе, как Южный Кавказ. Автор анализирует политическую ситуацию в этом районе и оценивает перспективы Грузии и Азербайджана, связанные со вступлением в НАТО, в отличие от Армении, которая  пока остается в союзе с Россией. С одной стороны, все три бывшие советские республики зависят от отношений между НАТО и Россией, поскольку формально являются членами СНГ и реальными партнерами по интеграции с Западом. С другой стороны, они пытаются найти свой собственный путь политико-интеграционных отношений на основе независимости. Статья может быть интересной для всех, кто интересуется проблематикой геополитической ситуации на Кавказе и перспективами ее развития.

 

К началу XXI века в политологии сформировались, по крайней мере, три геополитические школы, занимающиеся исследованиями в области политических отношений, в том числе и интеграционного плана. «Одна из них рассматривает геополитику как комплексную научную дисциплину. При этом по форме и методам анализа эта школа тяготеет к философии внешней политики или международных отношений (отдельных стран или мира в целом). Другая школа склонна интегрировать геополитику в качестве части более значимого целого – политической географии. Наконец, третья продолжает с прежним упорством отстаивать проблематику фундаментального дуализма политических сообществ (варианты неоевразийства)»[1].

Ученые, относящиеся к первому – самому современному направле­нию геополитических исследований, рассматривают происходящие поли­тические процессы, связанные с тем или иным географическим регионом земли как проявления динамично меняющегося мира. Об этом, в частно­сти, пишут как западные политологи (Дж. Паркер, К. Грей, К. Жак, П. Савна, E. Люттвак, П. Галуа, Дж. Валлерстайк и др.), так и отечественные исследователи (К.С. Гаджиев, К.Э. Сорокин, А.Н. Смирнов, Э.Г. Соловьев и др.).  Нельзя не согласиться с тем, что «совокупность гео­политических аспектов той или иной проблемы необходимо анализировать в контексте происходящих в мире качественных трансформаций … Развитие военных технологий, крушение биполярности и формирова­ние нового миропорядка означают не просто утверждение новой геополи­тиче­ской реальности, обусловленной изменением баланса сил, сложивше­гося в предшествующие годы, не просто усложнение мировой геополити­ческой структуры, связанное с усилением и увеличением числа региональ­ных центров силы. Взаимоотношения центров силы, регионов и отдельных стран становятся ныне более сложными и многомерными. Исчезают четкие конфронтационные границы. С одной стороны, возрастает количество факторов, определяющих мировую политику, причем очевидно менее вы­ражено доминирование тех или иных ее аспектов (экономических, воен­ных, пространственно-географических и т.п.). Происходит диверсифика­ция интересов государств и негосударственных факторов мировой поли­тики. Сверхдержавы постепенно теряют монополию на «мировое господ­ство». В современном мире имеет место активное переосмысление пара­метров гегемонии и державности» [2].

Приведенное высказывание, на наш взгляд, четко и адекватно опре­деляет сложившуюся в начале XXI столетия геополитическую ситуацию в мире и может служить критерием оценки состояния политических процес­сов, в том числе интеграционного типа, в отдельно взятом регионе. Фило­софия внешней политики и международных отношений требует от госу­дарственных лидеров и продуманной интеграционной политики, и страте­гического политического интегрирования с теми государствами, объеди­нениями, блоками, партиями, отдельными политическими деятелями, ко­торые исповедуют диалектику реалий, приносящую взаимную выгоду, но не нарушающую баланса сил в мире, то есть не вызывающую конфликт­ные ситуации.

Политико-интеграционные процессы на территории бывшего СССР носят очень сложный, неоднозначный и неоднородный характер. Тот факт, что в последние годы политологи говорят о необходимости «подведения промежуточных итогов интеграционных процессов на постсоветском про­странстве»[3], далеко не случаен. Реинтеграция пространства бывшей импе­рии в виде СНГ – независимо от того, рассматривать ее как стремление нормализировать потенциально взрывоопасную ситуацию либо, напротив, как создание очага, «в рамках которого должны были оформиться новые инте­грационные тенденции на пространстве бывшего СССР (а, по мнению ряда оптимистов, и не только на этом пространстве)»,[4]– привела к появлению «запускающего механизма интеграции», который должен был выработать новые «базовые принципы, а также пределы новой интеграции» [5].

Трудно сейчас утверждать, исчерпал ли полностью СНГ свой интеграционный потенциал, однако совершенно очевидна реальность появления на его пространстве новых политических блоков и объединений. Не является исключением  в этом плане регион Южного Кавказа, отношения между странами которого с точки зрения геополитической логики нуждаются в выходе на новый политико-интеграционный уровень.

В строительстве современных политико-интеграционных отношений важную роль играет выбор государством параметров оценки потенциального союзника по интеграции, умение «на фоне существующих слабостей … видеть позитивные и сильные стороны партнеров и смотреть на них не свысока…, а как на других, но – равных. И такая культура поведения – тоже один из параметров оценки отдельного эксперта или группы, уровня нравственной и политической культуры, духовности того народа, который они в некоей  степени представляют».[6] Этот уровень должен соответствовать демократическим ценностям, сложившимся как в Европе, так и во всем цивилизованном мире.

Осознание необратимости европейских и мировых интеграционных процессов ставят перед республиками Южного Кавказа проблему определения своего места в политико-интеграционной «архитектуре» современной действительности.

Основой политического интегрирования стран Южного Кавказа в структуры и объединения разного типа должно стать сглаживание противоречий, ставка на долгосрочные дивиденды, стратегия комплементаризма – равноудаленности от центров силы и, одновременно, сближения  с ними по всем возможным направлениям[7].

Проблем, связанных с политическим интегрированием, у всех трех государств Южного Кавказа сегодня очень много. Это и отношения с Россией и с СНГ (ОДКБ) – организацией, неформальное членство в которой поддерживает лишь Армения. В первую очередь Грузия, а за ней и Азербайджан уже находятся на выходе из этой постсоветской политико-интеграционной структуры. Это и отношения Грузии и Азербайджана с союзниками по ГУАМ, организации, призванной стать политическим и экономическим форпостом Южного Кавказа в бассейне Черного моря. Это и отношения с ЕС и НАТО - политико-интеграционными структурами, которые на сегодня являются наиболее дееспособными и активными в мире, в том числе – в рассматриваемом регионе. Это, наконец, и проблемы, связанные с состоянием внутристранового политического интегрирования. Грузия на рубеже 2007-2008 гг. окончательно вступила в полосу кризиса власти (сомнительные итоги победы М.Саакашвили на досрочных президентских выборах и активизация оппозиционных сил). В идущих к президентским выборам Армении и Азербайджане уровень  внутристранового политического интегрирования немного стабильнее, особенно в Азербайджане, где, по прогнозам Всемирного банка, до 2010 г сохранятся наивысшие темпы роста ВВП в мире[8]. 

Во всех рассматриваемых государствах  предельно  накалена  внутриполитическая обстановка.

Политическая «реанимация» экс-президента  Армении Л.Тер-Петро­сяна в конце 2007г.; досрочные президентские выборы в Грузии и предше­ствовавшая им отставка министров И. Окруашвили, Г. Хаиндрава, С. Зура­бишвили;[9] временное закрытие осенью того же года посольств США и Вели­кобритании в Азербайджане ввиду угрозы терактов и аресты офице­ров и курсантов бакинских военных училищ по обвинению в причастности к ваххабизму, следы которого тянутся якобы в Армению[10], - эти события на фоне отказа США и НАТО охранять трубопроводы Баку-Тбилиси-Джейхан и Баку-Тбилиси-Эрзерум, а также решения Ирана (М. Ахмади­нежад) и Турции (А.Гюлем) провести совместную войсковую операцию в Иракском Курдистане против вооруженных формирований Курдской ра­бочей партии свидетельствуют об осложнении геополитического фона в регионе и лишний раз доказывают, что странам  Южного Кавказа на со­временном этапе развития политической истории необходима взвешенная и продуманная интеграционная политика, не исключающая взаимных по­литико-интеграционных договоренностей. Это особенно важно, если учесть ситуацию с неопределенным политическим положением Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии. Очевидно стремление ЕС и НАТО поддержать провозглашенную недавно сербским краем Косово независимость. Это не может не иметь возможного «проецирования» на Южный Кавказ и его болевые точки.

Политико-интеграционные процессы, характеризующие современную геополитическую ситуацию в Южно-Кавказском регионе, обусловлены рядом факторов и глобального порядка. Это определенное затишье в отношениях между «центрами силы» (США и НАТО, Западная Европа и ЕС, Россия и СНГ), вызванное предстоящими выборами в России (март 2008 г.), недавней сменой руководства во Франции и Великобритании, временным относительным спокойствием в ситуации вокруг Ирана,- и, напротив, обострение ситуации в Пакистане.

Перспективы политической интеграции на Южном Кавказе определяются тем, сколь скоро все три  постсоветских республики сумеют сбалансировать свои внутристрановые политико-интеграционные векторы и скоординировать их в региональном масштабе. Если это действительно произойдет, возможность создания «тройственного союза» может стать на руку всем – и «центрам силы», и близлежащим государствам, и самим трем политическим акторам – Грузии, Азербайджану, Армении.

С точки зрения геополитического положения в мире,  государства Южного Кавказа, как и Россия, Казахстан, Турция, а также Кипр и Израиль, относятся политологами к «трансконтинентальным» странам Евразии[11], что явно неточно, поскольку Европа и Азия – части света, а не континенты. И Грузия, и Азербайджан, и Армения – государства, имеющие много общего в истории, однако почти за две десятилетия своего свободного постсоветского развития так и не нашедшие точек политико-интеграционного соприкосновения. Их современное пребывание в политических блоках и организациях можно охарактеризовать как состояние переходности.

Геополитическая интеграционная реальность трех южно-кавказских государств – это своеобразное распутье: с одной стороны, СНГ и Россия – составляющая, уходящая в прошлое; с другой стороны – составляющая в  виде  ЕС и, в отдалении, НАТО (США); с третьей стороны – азиатская составляющая потенциальных политико-интеграционных отношений (особенно Китай).

Можно предположить и динамику развития ГУАМ (ГУУАМ до выхода оттуда Узбекистана), куда уже интегрированы Грузия и Азербайджан, - за счет вступления туда Армении (ГУААМ). В таком случае необходимость в «тройственном союзе» отпадает, поскольку уже создана определенная политическая платформа и потенциальное интегрирование Армении в ГУАМ будет определяться как внутренней ситуацией в этой стране (итоги предстоящих президентских выборов), так и состоянием СНГ и отношениями России с США, НАТО и ЕС.

Предпосылки современной геополитической ситуации на Южном Кавказе и состояния и развития политико-интеграционных процессов закладывались не только в 90-е гг. ХХ в. – в эпоху распада СССР и получения политической независимости всеми тремя закавказскими республиками – Грузией, Азербайджаном и Арменией, когда по-новому обозначилось геополитическое положение этих стран, находящихся в одном из судьбоносных для политической ситуации в мире регионов на границе Европы и Азии. Тот своеобразный политический тупик, в котором оказались сегодня рассматриваемые государства, формально состоящие в СНГ (Армения – и неформально), но уже явно тяготеющие к интегрированию в ЕС и НАТО (Грузия и Азербайджан – в первую очередь), означает выход фактически всех стран региона на тот уровень, когда нужно более четко определиться в политико-интеграционных связях и отношениях: если с НАТО и ЕС – одно направление интегрирования; с Россией, СНГ, может быть – с ШОС (в дальнейшем), – другое. И, соответственно, - вытекающая отсюда разная политико-интеграционная стратегия и тактика. Будет ли это происходить в рамках ГУАМ (для Грузии и Азербайджана) или нет – не столь важно, если учесть политическую слабость этого интегративного сообщества.

«Корни» рассматриваемой нами геополитической проблемы политико-интеграционного потенциала стран Южного Кавказа следует искать в советском и постсоветском периодах политического развития Закавказья, оказавшегося исторически связанным с Россией уже со времен Ивана Грозного, а может – и раньше, - отсюда и территориальные, и экономические, политические, и военные, и культурные отношения с великим северным соседом, способным защищать от азиатского влияния, переходившего зачастую в экспансию, а иногда и в геноцид.

Известно, что для успешной политической интеграции Южно-Кавказского региона в европейское и мировое пространство всегда большое значение придавалось «созданию соответствующего политического климата в этом регионе».[12] То, что страны Южного Кавказа уже в конце ХХ века выбрали европейскую ориентацию, то есть прозападное направление политического курса, объясняется стремлением не только избавиться от советского и постсоветского (российского) имперско-тоталитарного синдрома, но и обрести известную самостоятельность и независимость по отношению к странам Малой и Средней Азии. Связи с Евросоюзом, Европарламентом, Советом Европы  способствуют «построению правовых демократических государств, созданию экономики», а сотрудничество с ЕС, развивающиеся уже более 10 лет (с апреля 1996 года), ставит своей целью «урегулирование внутренних конфликтов, выполнение Россией международных обязательств, принятых в связи с сокращением своего военного присутствия на Южном Кавказе, утверждение демократии, защиту прав человека, содействие экономическому подъему, искоренение коррупции» [13].  Об этом, в частности, говорится в резолюции, принятой Европарламентом 28.02.2002г. по Южному Кавказу как району стратегического значения для ЕС.

Аналогичные задачи ставят перед собой такие организации, как Совет Европы и НАТО. Участие стран Южного Кавказа в Совете Североатлантического сотрудничества, их членство в его военно-политическом и политическом комитетах, по мнению ряда политологов, «убедительно свидетельствуют, что они уже занимают прочное место в альянсе как стратегически важные партнеры и равноправные члены мирового сообщества»[14].

Стратегия Запада, связанная как с энергоресурсами Каспийского бассейна, так и с нейтрализацией и ослаблением политического и экономического присутствия России и СНГ на Южном Кавказе, носит самые разнообразные тактические рисунки.

Южный Кавказ справедливо считается одним из сложнейших регионов современной геополитической картины мира. Стремление молодых независимых государств с многовековыми традициями – Азербайджана, Армении, Грузии – занять на ней достойное место непосредственно определяется как их энергетическим потенциалом (ресурсы) и геополитическим «локусом» и его преференциями, так и степенью политической и социальной консолидации общества (политическая интегрированность внутристранового типа). С точки зрения же политико-интеграционных процессов на межстрановом уровне все три государства ориентированы на связи двух уровней - глобального и территориального.

Понятно, что в первую очередь характер политико-интеграционных процессов на Южном Кавказе периода наступающих (в Грузии уже наступивших) президентских выборов по-прежнему определяется глобальной корреляцией НАТО (США) – СНГ (Россия). В последние годы явственно обозначилась тенденция смещения политико-интеграционных интересов всех трех стран, и прежде всего Грузии, в сторону Запада.

Грузия, по культурным традициям – христианское государство с богатейшей историей, получив освобождение после распада СССР, оказалось насильственно интегрированной в СНГ – политическую организацию евразийского типа, однако, вследствие поддержки Москвой сепаратистских движений в Абхазии, Южной Осетии и внутри самой Грузии, но, одновременно, стремления сохранить сложившиеся политические, экономические и культурные связи с Тбилиси, была вынуждена в течение почти двадцати лет искать союзников среди стран североатлантического сообщества, пытаясь сохранить связь с Европой, независимую от России [15].

Ближайшие перспективы вступления Грузии в НАТО, в последние годы обретающие реальные контуры, осложняются как последовательными и конструктивными усилиями России, не заинтересованной в «натовской» Грузии и делающей все от себя зависящее на всех уровнях международных отношений, чтобы оттянуть это событие, так и субъективным фактором - авантюристическим курсом политики, проводимой М. Саакашвили.

Как считают западные политологи, «конфликт между Грузией и Россией является симптомом более широкого позиционирования Запада и России на Южном Кавказе и вокруг него. В этом сценарии на региональном и глобальном уровнях страны и организации вовлечены в борьбу за власть и энергетическую безопасность»[16]. Современная геостратегия Запада на Южном Кавказе, если исходить из геополитической значимости имеющегося здесь запаса углеводородов и заинтересованности и ЕС, и США в азербайджанской нефти и, соответственно, политической и военной стабильности в этом пока неспокойном регионе как условии бесперебойной транспортировки нефти и газа, направлена на поддержание здесь мира и стабильности.

Западные политологи не скрывают, что в современную политическую «игру» вокруг энергоресурсов Южного Кавказа втянуты не только сами акторы – Грузия, Армения, Азербайджан и отдельные страны (Турция, Иран на региональном уровне и США, Россия, Китай – на глобальном), но и многие политико-интегрированные сообщества разного уровня: B.S.E.C (Организация черноморского экономического сотрудничества), BLACKSEAFOR (Оперативное соединение кораблей черноморских стран), CASFOR (Силы Каспийского моря), ГУАМ, ОДКБ, НАТО, ЕС[17]. Позиция России здесь несколько иная, поскольку данная держава сама является активным экспортером энергоресурсов, однако также заинтересована в ликвидации очагов сепаратизма, хотя и на иных условиях, нежели косовский прецедент. Политическая линия США и ЕС, а значит и НАТО, сегодня откровенно вышла на уровень «двойных стандартов», когда лозунги о «войне цивилизаций» и об «исламо-фашизме» сопровождаются поощрением «самых мерзких форм экстремизма косовских албанцев… Те, кто начинал «войну с исламским терроризмом» шесть лет назад, вообще меняют тактику и стратегию действий. Ничего не добившись в Афганистане и Ираке, доведя до катастрофы ситуацию в Пакистане (с возможностью захвата исламистами ядерного оружия), теперь они хотят перенацелить «энергию джихадизма» [18]. Разработанный Министерством обороны США план борьбы с боевиками в районе афгано-пакистанской границы (350 млн. долларов) на создание 85-тысячного «пограничного корпуса» из пуштунских племен, который НАТО вполне может использовать в целях дестабилизации и на Южном и Северном Кавказе. Особенно тревожат США шаги России, направленные на политическое и экономическое интегрирование со странами Средне-Азиатского региона (ШОС). Интегрирование Грузии, а в перспективе – и других стран Южного Кавказа в НАТО, не исключает, а, напротив, предполагает диалог США и России. Экономическая стабильность региона зависит от того, консолидируются ли государства Южного Кавказа в западные структуры, будут ли продолжать политику балансирования между Западом и Востоком (активный и пассивный комплементаризм) или встанут на путь региональной интеграции, которая позволит сбалансировать ресурсы и решить проблемы «замороженных» конфликтов.

Выход США на уровень военного сотрудничества с Грузией (с 2002 г. ведется подготовка боеспособной грузинской армии) и в перспективе – с Азербайджаном (та же цель) ставит целью укрепление своих геостратегических позиций в регионе и защиту энергетических интересов. С США здесь консолидируется ЕС.

Россия в своей политике на Южном Кавказе, интегрируясь в политическом и военном плане с единственным своим союзником по ОДКБ - Арменией, пытается противостоять намерению НАТО и ЕС заменить российских миротворцев в зонах «замороженных» конфликтов западными. В отличие от ориентированных на США Грузии и Азербайджана, Армения не теряет интеграционных связей с северным соседом. Военно-политическая интеграция России и Армении приобрела трехуровневый характер: в рамках всего Содружества, в формате Договора в коллективной безопасности и на двусторонней основе [19].

Таким образом, мы видим, что современная геополитическая ситуа­ция на Южном Кавказе требует от всех трех рассматриваемых стран ре­гиона продуманной политико-интеграционной стратегии, предполагающей гибкость и взвешенность в отношениях как с «центрами силы», так и с со­предельными государствами.

 

Поступила в редакцию 13.02.2008 г.



[1] Соловьев Э.Г. Геополитика как профессия и научная дисциплина: перспективы эволюции в современной России   // Вестник МГУ. Серия 18: Социология и политология. 2003.  № 2. С. 27.

[2]  Там же. С. 14 – 15.

[3] Тимченко С.А. К вопросу о концепции реинтеграции постсоветского пространства // Вестник МГУ. Серия 12: Политические науки. 2002.  № 6. С. 113.

[4]  Там же

[5] Там же.

[6] Русецкий А. Проблемы современной политической географии в контексте безопасности лимитрофных стран (на примере Грузии)//Европа: Журнал Польского института международных дел.  2007.  Т.7. №1 (22).  С.46.

[7] Баласанян К.А. Влияние внешнеполитических процессов на национальную безопасность республики Армения //Каспийский региона: политика, экономика,  культура. Астрахань, 2007. №3 9120. С.10. См. также: Чепурин А. О союзничестве и комплементарности во внешней политике Еревана//Международная жизнь. 2004. №1. С. 49-51.

[8] Каумова Т. Азербайджан – мировой лидер развития//Северный Кавказ. Еженедельник. 2008. №1 (863). Январь. С.8.

[9] Ср. попытки некоторых политологов связать события новой грузинской революции с определенными планами Франции и ЕС, см.: Шакарянц С. Ажиотаж в Закавказье на фоне геополитических конфликтов//Северный Кавказ. Еженедельник. 2007. №39 (853). Ноябрь. С.7.

[10] Там же

[11]  Русецкий А. Проблемы современной политической географии в контексте безопасности лимитрофных стран (на примере Грузии)//Европа: Журнал Польского института международных дел. 2007. Т.7. №1 (22). С.40.

[12] Накашидзе  Д.М. Развитие связей государств Южного Кавказа с европейскими странами и международными организациями в конце XX – началеXXI в.// Вестник МГУ. Серия 12: Политические науки. 2003.  №4. С.41

[13] Там же. С. 42

[14] Там же.

[15] Русецкий а. Проблемы современно политической географии в контексте безопасности лимитрофных стран (на примере Грузии) // Европа: журнал Польского института международных дел. 2007. Т. 7. № 1 (22). С. 35.

[16] Хаас М. де. Современная геостратегия Запада на Южном Кавказе // Независимое военное обозрение. 1999 2006. http: nvo.ng.ru/printed/7114 09-02-2007.  P. 2.

[17] Там же. P.3

[18] Овчинский В. Картина правды маслом // Северный Кавказ: Еженедельник. 2008.  № 1.  Январь.С. 7.

[19] Минасян С.Г. Военно-политическое сотрудничество России и Армении в контексте проблем региональной безопасности Южного Кавказа // Вестник ВГУ. Серия Гуманитарные науки. 2005. № 1. С. 339

2006-2019 © Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов.
Все материалы, размещенные на данном сайте, охраняются авторским правом. При использовании материалов сайта активная ссылка на первоисточник обязательна.