Институциональные версии корпоративизма

Гусельников Владислав Валерьевич,

аспирант кафедры социально-политических наук

Уральского государственного университета им. А. М. Горького.

Процесс институционализации корпоративизма представляет собой сложный и неоднозначный процесс, который способен принимать в ходе своего развития различные направления. Корпоративизм – это социально и исторически обусловленное явление, изучение которого включает в себя ряд аспектов связанных с культурными, политическими и экономическими особенностями социума. Корпоративизм приобретает рамки института (институтов) с более или менее устойчивыми правилами и границами осуществления собственных видов деятельности и внешних связей в зависимости от характера развития государства и общества. Таким образом, данная проблема актуальна как для стран и межгосударственных образований, союзов, в которых институциональная система считается сложившейся и стабильной, так и для тех обществ, состояние которых принято характеризовать понятием «трансформации».

Круг вопросов и понятий, окружающих феномен корпоративизма, отличается спорностью, неопределенностью, открытостью к теоретическому описанию, моделированию и обоснованию. Бóльшую ясность позволяет внести обращение к современным институциональным формам корпоративизма, а также к основам и причинам их возникновения. Актуальна проблема соотношения понятий корпоративизма и социального партнерства; представлены противоположные точки зрения относительно вопроса, противоречит корпоративизм плюрализму или дополняет его, является необходимым условием для утверждения последнего. Данный аспект теории корпоративизма предполагает обращение к следующим проблемам исследования. 1) Проблема препятствия или непрепятствия корпоративизма развитию гражданского общества. 2) Проблема противоречия наличия института корпоративизма демократии. Возникновение данных проблем и возможные варианты их разрешения связаны с предложением различных теоретических моделей корпоративизма и историческими предпосылками реализации одной из них.  

Теоретическое моделирование корпоративизма как института, его описание и обоснование, а также практическая реализация его принципов в социально-политической и экономической системах способны отличаться не только в деталях, но могут быть принципиально отличными друг от друга, разнонаправленными. Здесь коренится причина разногласий во взглядах на то, насколько реально сосуществование института корпоративизма и демократии.

Корпоративизм как институт имеет устойчивую ассоциацию с авторитарными и тоталитарными режимами, где он был, в том числе, средством мобилизации государством человеческих ресурсов с целью производства и наращивания экономического ресурса, основы государственной мощи. В истории XX века такие системы наиболее ярко были представлены в Италии при Муссолини, в Испании при Франко, в Германии периода 1933-1945 гг., во Франции в период правления коллаборационистского правительства Виши, в СССР. Концепция неокорпоратизма, предложенная Ф.Шмиттером, была призвана аргументировано доказать необходимость воспользоваться инструментарием корпоративизма в современных условиях [1]. Прежде всего, эта необходимость была обусловлена необходимостью стимулирования экономического роста. Обязательным условием здесь было проведение четкой разграничительной линии между корпоративизмом как составляющей тоталитарного государства и предлагаемой в современных условиях системой взаимодействия профсоюзного движения и объединений предпринимателей и работодателей при посредничестве государства. «Новое поколение неокорпоратистов во главе с Филиппом Шмиттером стремилось отделить корпоратизм от ассоциаций с фашизмом и заново разработать это понятие как средство анализа изменений в ряде западных демократий, наиболее ярко проявившееся в небольших процветающих странах, таких, как Австрия и Швеция» [2]. Предложенное Ф.Шмиттером понятие неокорпоратизма, тем не менее, не снимает все те противоречия, которые рассматриваемая проблема обнаруживает в теоретической плоскости. Так, например, в исследовании европейских авторов 2006 года, посвященном группам интересов, мы встречаем следующую классификацию:

– «Плюралистские» страны: США, Великобритания.

– «Неокорпоратистские» страны («Галактика неокорпоратистских стран»): Австрия, Швеция, Нидерланды, в меньшей степени Германия.

– Дирижистские страны: Франция, Италия, Испания [3].

Таким образом, понятие института корпоративизма остается незавершенным и при анализе конкретной практики представительства или согласования групповых интересов мы можем столкнуться как с ограниченным применением понятия корпоративизма, так и с его расширенным толкованием.

Один из подходов к исследованию корпоративизма предполагает рассмотрение субъектов представительства и согласования групповых интересов, видов их взаимоотношений с другими участниками данного процесса и способов достижения поставленной цели. Такими участниками являются профсоюзы, объединения работодателей и предпринимателей, корпорации, организации, оказывающих квалифицированные услуги в сфере связей с общественностью (юридические, лоббистские услуги), органы и комитеты законодательной и исполнительной власти. Отношения между перечисленными субъектами принимают разнообразный характер в зависимости от правового, законодательного регулирования и контроля. Например, официально регламентированная лоббистская деятельность может занять место взяточничества и коррупции или наоборот. Такие виды отношений как лоббизм, социальное партнерство, бипартизм и трипартизм направлены на достижение группой интересов своих целей, удовлетворение социальных потребностей или на поиск компромисса. Данный подход предполагает рассмотрение названных отношений как институтов корпоративизма, то есть понятие корпоративизма здесь выступает, прежде всего, в роли объединяющего теоретического конструкта. На практике же образуются и функционируют институты лоббизма и социального партнерства, которые не вступают в противоречие с развитием плюрализма в обществе и содействуют достижению социального мира.

Если первый подход предполагает обращение к институтам корпоративизма, то второй – к корпоративизму как институту. В последнем случае он становится системой связей монополии с большинством. Это может быть, например, система связи государства и населения, работодателя и работников. В данном контексте возможно сравнение понятий корпоративизма и демократии. Правомерно понятие институтов демократии, но не демократии как института.

Корпоративизм в качестве своих истоков имел духовное и профессиональное объединяющее начала, к римским и средневековым корпорациям обращались, например, Гегель и Э.Дюркгейм. Корпоративизм как институт, таким образом, предполагает: во-первых, монополию на идеологию; во-вторых, неравенство в экономических отношениях, отсутствие социальных гарантий в трудовых отношениях, зависимость от государства как заказчика производимого продукта.

Институционализация корпоративизма направляет усилия граждан и обусловливает движущие силы приложения этих усилий, внутренне осознаваемые или внешне навязанные.

В эпоху Древнего Рима корпорация является коллегией людей определенной специальности, главным образом занимающихся ремеслом или торговлей. Специальность группы людей, составляющих рабочую корпорацию, имеет значение лишь при формировании данной корпорации и при вступлении в нее новых членов. Деятельность же корпорации имеет посредственное отношение к специальности людей, к их трудовой деятельности. В этот период корпорация является, прежде всего, религиозной коллегией, в основании которой лежало поклонение богу-покровителю определенной профессии.

История корпораций Древнего Рима свидетельствует о том, что в обществах, где корпорации не являются полноправным и защищенным участником осуществления управления и представительства интересов, они становятся инструментом прихода к власти и/или ее осуществления силами, стремящимися к господству и контролю определенного объема ресурсов.

Итогом длительного периода исторического развития европейской цивилизации, основное значение в котором имеют события эпохи Нового времени, стало появление концепций Джона Локка и Томаса Гоббса. Они представляют собой варианты теоретического обоснования двух возможных моделей государственного устройства, возникшие как ответ на поставленный историческим периодом вопрос о том, какая система позволит сохранить и развивать сложившуюся к этому времени национальную культуру. Национальная культура является фактором, объединяющим население страны, и предопределяет набор промежуточных и конечных целей человека: результаты стремлений и действий, в большей или меньшей степени рационально и духовно окрашенных. С одной стороны, она включает те ценности и потребности, которые наполняют содержанием частную, общественную и профессиональную жизнь большинства. С другой, она формирует среду обитания, которая может быть жизнеспособной при условии обеспечения безопасности. Таким образом, имеет место столкновение интересов человека как частного лица, участника общественных отношений и профессионального работника с интересами государства, обеспечивающего безопасность и развитие (которое также можно рассматривать как необходимое условие экономической и социальной безопасности, необходимую составляющую социального мира). Итогом указанного столкновения становится появление системы общественно-политических отношений, которая предусматривает степень и формы поддержки или воспитания ценностей исповедуемых в обществе, а также создание условий удовлетворения имеющихся у общества потребностей.

Концепции Джона Локка и Томаса Гоббса стали прообразом более поздних концепций, предлагающих в качестве основы общественно-политических отношений либо принципы, лежащие в основе гражданского общества, либо принципы, на которых строится корпоративное государство.

Следующий значимый период развития корпоративизма относится, главным образом, к 30 – 40-м годам XX века. Данный период связан с появлением в ряде европейских стран политических режимов, идеологической основой которых была идеология фашизма.

Фашистская идеология, ссылаясь, главным образом, на исторический опыт и католическую церковь (в частности, на энциклику «Рерум новарум»),  отводила корпорациям роль особых институтов, которые должны были ликвидировать классовые противоречия и содействовать развитию производства. Корпорации были ключевой составляющей идеи «национальной солидарности», подразумевающей классовое сотрудничество [4]. В Италии, Испании, Португалии и Франции в рамках построения корпоративной системы были упразднены прежние и созданы фашистские профсоюзы, которые объявлялись единственными представителями трудящихся. Такие профсоюзы, конечно, не могли быть полноценным представителем рабочих и защитником их интересов. Они создавали только видимость демократичности отношений между государством и обществом.

С.П.Перегудов называет корпоративизм, существовавший в рассматриваемых странах, верхушечным, правоконсервативным, исходившим из необходимости создания иерархически выстроенных функциональных объединений, которые, обеспечивая вертикаль власти, служили бы эффективным каналом передачи управленческих импульсов сверху вниз [5].

Основным периодом в развитии корпоративизма в России был XX век. «К началу первой мировой войны уже сформировалась разветвленная сеть представительных организаций капитала: совещательные – полуофициальные, созданные с помощью государственных органов; предпринимательские, отраслевого, местного, всероссийского вида; союзы работодателей»[6]. Недостаточное внимание со стороны властей к рабочему вопросу, отсутствие представительских организаций трудящихся, диалога между организациями труда и капитала было одной из ключевых ошибок власти, которая явилась одной из причин революции 1917 года. Корпоративизм в СССР стал одной из разновидностей государственного корпоративизма. Он был отмечен огосударствлением всех представительских организаций, созданием их «сверху», а также монопольной формой собственности, которая породила такое явление как «бюрократический» корпоративизм, что создало предпосылки для появления в переходный период в современной России «олигархического» корпоративизма [7]. Данные исторические события и процессы являются причинами появления в современной России проблем институционализации корпоративизма.

Корпорация – это, в первую очередь, объединение. Объединение, деятельность которого регламентируется внутренними правилами или законами, приобретает характеристики института. Следовательно, такое объединение, становясь объектом отношений, требует институционального, целостного подхода.

Возникновение, как и исчезновение корпораций, могут иметь две возможные причины. Первая причина – это эгоистический интерес. Объединяющий группу лиц общий интерес требует их объединения в корпорацию, суммирующую имеющиеся у них ресурсы и приобретающую дополнительные возможности в силу получения нового, правового статуса. Интерес одного или нескольких членов корпорации, противоречащий цели создания корпорации или отвлекающий их от процесса ее достижения, становится фактором, разрушающим корпорацию изнутри, то есть эгоистический интерес вступает в конфликт с общим или групповым интересом.

Вторая причина – это «политическая целесообразность», которая связана с возможностью государства учреждать и ликвидировать институты. В контексте анализа таких действий власти как, например, уничтожение прежних институтов гражданского общества и создания новых, призванных так или иначе их заменить, они, данные действия, могут свидетельствовать или сигнализировать об эгоистическом интересе государства как группы интересов. То есть «власть определяет реальность» [8]. Например, процесс перерегистрации некоммерческих организаций в современной России, усложнивший или прекративший их деятельность, проходивший одновременно с появлением и расширением поля деятельности Общественной палаты.

Корпорации делятся на типы с точки зрения мотивации их возникновения и приостановления деятельности. Процессы возникновения, развития и упадка корпораций отображают те изменения, которые, в свою очередь, происходят в процессе трансформации социума: эволюция внутренних и внешних связей и отношений малых и больших объединений, характеризуемых как сообщество, общество и гражданское общество.

Уже в эпоху Древнего Рима мы наблюдаем неизбежность изменения сущности корпораций, их приспособления к новым условиям, зависимости от укрепления военной или политической власти. Кроме того, появляются предпосылки и осуществляется реализация самостоятельного образования корпораций, участники которых осознают как необходимость регламентацию собственной деятельности. Феодализм в эпоху Средневековья и буржуазные революции Нового времени отражают процессы укрепления личной власти и подчинения ей форм производства и экономических отношений, а затем стремления нового класса буржуазии получить доступ к власти, гарантирующей сохранение частной собственности и создающей предпосылки для ее приумножения.

Общая социально-экономическая закономерность исторического развития заключается в том, что либо формирующаяся социальная структура общества требует соответствующей, отражающей ее интересы, модели экономических отношений, защищаемой государством, либо экономические отношения разрушают имеющуюся социальную структуру или видоизменяют ее (например, либеральные реформы и «шоковая терапия» 90-х годов XX века в России; плановая экономика и реализация модели государственного корпоративизма в СССР). Новые экономические и политические условия объединяют людей по иным основаниям, объединяют их целью, которая определена политикой государства (или же возникает ей в противовес).

Тезис, что построение корпоративного государства опирается на разделяемые в обществе культурные традиции, то есть на общество, которое не способно быть гражданским, которое не разделяет и не культивирует в себе гражданские ценности, верен только отчасти. Утверждая это, государство первым противопоставляет себя гражданскому обществу. Оно закрепощает общество и его культуру, будучи идейно или идеологически ограниченным, и отдает предпочтение «тому, что есть», ограничивая движение в направлении, куда необходимо стремиться, где существует возможность развития в условиях плюрализма.

Гражданское общество оппонирует, в определенные периоды своего становления открыто противостоит государству, но именно государственные институты закрепляют все важнейшие достижения гражданского общества и обеспечивают его незыблемость. Государство в силу временно непреодолимых причин, вызванных внешней политикой противостояния или внутренним распадом, может мобилизовать общество, лишая его возможности перехода в состояние гражданского. «Распад» – это не только раздробленность, например, немецких земель, объединенных Отто фон Бисмарком в единую Германию, представлявшую собой милитаристское государство, но и духовный кризис нации, повлиявший на приход к власти Адольфа Гитлера.

Построение централизованного государства, укрепление централизованной власти, обусловленной исторической традицией (монархия) или политической идеологией, отрицающей плюрализм, требовало наличия соответствующей системы занятости и производства. В XX веке в основу такой системы, создаваемой авторитарными режимами, были положены принципы корпоративизма, то есть корпоративизм был востребован властью как институт, объединяющий трудовые коллективы и работодателей в качестве субъектов, всецело подчиненных государству и обеспечивающих проводимую им экономическую и идеологическую политику.

Поступательное развитие социума, отражающее переменное преобладание интересов государств и гражданского общества, закрепленное институционально, имеет свои пределы. В качестве таковых могут выступать: внешняя угроза или опасность, правовые нормы, утрата чувства собственной культурной и духовной полноценности. Таким образом, окончание процесса становления государства и общества, опирающегося на общность культурных ценностей, может сигнализировать о возможности нарастания внутренних противоречий. Предупреждать и разрешать данные противоречия призваны институты демократии и корпоративизма. Возникает необходимость в политическом представительстве, циркуляции элит, свободе предпринимательства, институтах лоббизма и социального партнерства.

Институты корпоративизма создают условия стабильности власти и общества, регламентируя общественно-политические отношения механизмами согласования и представительства интересов, которые обеспечивают саму возможность эффективных и результативных переговоров, поисков консенсуса. Другой способ достижения стабильности, предусматривающий создание корпоративного государства, это способ обеспечения стабильности осуществления власти, не допускающей личных и общественных инициатив, выходящих за рамки технических сторон производства и сообщения. Склонение чаши весов в одну или другую сторону во многом зависит от того, какой тип организации или корпорации востребован в обществе. Первый тип – это вертикально интегрированная корпорация, создаваемая и управляемая «сверху». Второй тип – это корпорация, основанная на личной инициативе, объединяющая своих членов общностью интересов, необходимыми условиями осуществления деятельности для которой являются регламент и правовая защищенность.

Одним из основных институтов корпоративизма является лоббизм. Лоббизм представляет собой форму законного влияния «групп давления» на управленческие решения государственных органов с целью удовлетворения интересов определенных социальных структур (организаций, ассоциаций, территориальных образований, слоев граждан). Существует два условия функционирования лоббизма как полноценного института. Первое условие – это большое многообразие интересов в обществе, возникающее вследствие его социальной дифференциации, расслоения, «специализации». Второе – расширение доступа к власти на основе политического плюрализма, что характерно, прежде всего, для демократических режимов [9]. Главным условием институционализации лоббизма является наличие закона, регламентирующего лоббистскую деятельность. Отсутствие такого закона способствует развитию «теневого» лоббизма и коррупции. Наибольшее влияние на власть начинают оказывать представители крупных корпораций, в особенности это характерно для периодов общего спада экономики. Другим условием успешного давления на представителей власти становятся личные отношения.

Еще один институт корпоративизма – это институт социального партнерства.  Изначально под социальным партнерством понимали, главным образом, взаимодействие профсоюзов, работодателей и государства, осуществляемое с целью урегулирования конфликтов, но затем, по мере усложнения структуры общества, выделения все большего числа заинтересованных групп, эти трехсторонние отношения стали именовать трипартизмом.

Трипартизм – это модель социального партнерства, которая предполагает трехстороннее сотрудничество между трудящимися, предпринимателями и государством (в лице правительства или исполнительных органов власти) на федеральном, региональном, территориальном уровнях. Бипартизм – это добровольное, основанное на независимости и равноправии сторон взаимодействие (диалог, консультации, переговоры) организаций трудящихся и предпринимателей при применении трудовых норм (как национальных, так и международных), а также при разрешении трудовых споров [10]. Базовые принципы социального партнерства и трипартизма лежат в основе деятельности Международной организации труда (МОТ) и законодательно защищены.

Основными субъектами социального партнерства являются добровольные объединения граждан, такие как профсоюзы, правозащитные организации, организации социальной помощи и другие, которые принято называть неправительственными, некоммерческими, организациями «третьего сектора».

Один из аспектов проблемы популярности институтов гражданского общества ярко раскрывается на примере Франции последних нескольких лет. Победа левых партий на региональных выборах во Франции в 2004 году стала следствием непопулярности политики, проводимой правым правительством Жан-Пьера Раффарена. Тем не менее, победу в президентских выборах 2007 года одержал представитель правящей правой коалиции l`UMP Николя Саркози. «Саркози дал понять, что Каби­нет намерен увеличить налог на добавленную стоимость. Эта мера очень непопулярна в народе, и спор вокруг нее во Франции не утихает десятилетия. Вторая непопулярная мера – попытка увеличить официально утвержденную 35-часовую неделю, чтобы заставить людей работать больше (зарплата за внеурочную работу не будет облагаться налогом). Президент страны Николя Саркози и правительство премьера Франсуа Фийона также намерены сократить пособия по безработице и урезать социальные льготы, чтобы повысить заинтересованность людей в поиске работы. Кабинет министров вернулся к идее пенсионной реформы, которая увеличит для работающих сроки выплат в спецфонды» [11].

Таким образом, принимая во внимание, что альтернативой избранию на пост президента Николя Саркози была бы победа представителя социалистической партии, мы можем говорить об определенном снижении популярности в обществе идеи социальной защищенности и предоставлении социальных гарантий, которую реализуют на практике институты гражданского общества, в частности профсоюзы и институт социального партнерства.

Общественные институты могут терять свою привлекательность не только в силу неспособности добиваться поставленной цели. Также актуальна проблема приятия или неприятия обществом самой философии, совокупности идей институтов гражданского общества. Гражданин может ставить свой индивидуализм, свою самодостаточность выше общественных связей, отношений и ценностей. Тогда он находит искомую опору в лице соответствующей государственной идеологии и политики, в данном случае их выразителями становится правое правительство, направленное, прежде всего, на интенсификацию экономического развития.

Мы можем выделить две основные предпосылки, обусловливающие отсутствие поддержки общественных организаций со стороны населения, результатом которого становится проведение политического курса, не принимающего во внимание интересы значительной части общества: 1) принципиальное несогласие с социальной направленностью политики, в которой видят угрозу индивидуальному развитию и самовыражению; 2) слабость самих общественных объединений и ассоциаций, неспособных привлечь симпатии населения.

Ослабление институтов гражданского общества представляет собой безусловную опасность. Общество должно стремиться к тому, чтобы сделать свои достижения, характерные для гражданского общества, неотъемлемой частью реальности, с которой невозможно не считаться. Возможность не считаться с ними предполагает уничтожение части самой реальности, что, в свою очередь, порождает наращивание усилий общества, нацеленного на защиту своих достижений. «Временами прямая борьба за власть по конкретным вопросам срабатывает. В других случаях необходимо менять основные правила борьбы, тогда возникает вопрос о реформе конституций и институтов» [12].

«… люди, борющиеся за демократию, – это часть многовековой и удивительно успешной практической традиции, которая направлена на бóльшее участие, бóльшую прозрачность, бóльшую гражданскую взаимность в принятии социальных решений. Тот факт, что прогресс, в общем, был при этих традициях медленным, никоим образом не делает прогресс  менее значимым» [13].

Институты корпоративизма являются зависимыми переменными в отношениях государства и общества, ключевым показателем высокого уровня которых становится наличие гражданского общества. Выбор версии институционализации корпоративизма становится неизбежным следствием характера отношений власти и общества, характера потребностей власти, а также характера потребностей общества, воспитываемых культурой. Таким образом, данный выбор зависит от характеризующих социум потребностей и отношений, не представляющих собой постоянные величины.

Литература

1.                  Гоббс Т. Левиафан // Сочинения в двух томах. Том 2. М., 1991.

2.                  Локк Д. Два трактата о правлении // Сочинения в трех томах. Том 3. М., 1988.

3.                  Малько А.В. Лоббизм // ОНС. 1995. №4.

4.                  Перегудов С. П. Новейшие тенденции в изучении отношений гражданского общества и государства // Полис. 1998. №1.

5.                  Перегудов С.П. Новый российский корпоратизм: от бюрократического к олигархическому? // Полис. 1998. №4.

6.                  Политика: Толковый словарь. М., 2001.

7.                  Фливберг Б. Рациональность и власть: еще раз о кейс-стади // Социс. 2007. №1.

8.                  Шапкин И.Н. Из истории лоббизма в России. Представительские организации российского капитала во второй половине XIX – начале XX веков. М., 1999.

9.                  Шмиттер Ф. Неокорпоратизм // Полис. 1997. №2.

10.              Grossman E., Saurugger S. Les groupes d`intérêt. Paris, 2006.

Поступила в редакцию 08.07.2008 г.