О криминальных проявлениях субкультурных конфликтов в советском обществе.
Ростокинский
Александр Владимирович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры
уголовно-правовых дисциплин Московского Городского Педагогического Университета.
Середину 80-х гг. прошлого века отечественные
исследователи характеризуют как период расцвета множества самодеятельных
субкультурных объединений подростков и молодежи, называвшихся в прессе
«неформалами». Большинство из них в той или иной форме демонстрировали свою
оппозиционность существовавшим у нас в те годы официальным (формальным)
институтам социализации подрастающего поколения, и потому воспринимались
многими как угроза общественной стабильности и правопорядку.[1]
О криминогенности объединений «неформалов» можно
спорить, поскольку криминальные конфликты составляют сравнительно
немногочисленный «пласт» наиболее острых социальных конфликтов. Роль в этих
конфликтах середины 80-х гг. относительно малочисленных и разрозненных
группировок была неосознанно или вполне осознанно, преувеличена советскими СМИ
эпохи «гласности».
Определенный интерес представляет вопрос происхождения
массы течений в сравнительно ограниченный промежуток времени, прошедший с
момента косвенного и не вполне последовательного признания прав общества на
идеологическое и культурное многообразие. Вероятно, глубинные изменения в
массовой культуре советского общества произошли значительно раньше, и
«гласность» лишь создала условия для широкой рекламы фактически сложившегося
состояния глубокой субкультурной дифференциации общества, разочаровавшегося в
официальном единстве, единомыслии, закрытости и уравниловке.
В таком случае, нарастание субкультуных конфликтов в
недрах советского общества должно было ознаменоваться специфическими
криминальными явлениями, до определенного момента скрывавшимися правящей элитой
от широкой общественности. Такие явления в послевоенной истории СССР
отмечались, начиная с периода «оттепели» второй половины 50-х гг., и вплоть до
начала 80-х гг., характеризовавшихся как «период застоя».
В социальном плане рубеж 50 – 60-х гг. ХХ века
знаменателен следующими моментами: во-первых, страна оправившись от
послевоенной разрухи, заговорила, пусть еще и очень робким, языком потребителя;
во-вторых, также впервые за историю России городское население по своей
численности сравнялось с сельским; в-третьих, с началом массового типового
строительства начиналась новая эпоха – обособленного квартирного бытия.[2] Эти
обстоятельства свидетельствовали о грандиозных переменах, происшедших в
советском обществе - завершении растянувшейся на десятилетия индустриализации и
демократизации, связанной с развенчанием преступлений сталинского режима.
В это время в СССР были отмечены две кампании «борьбы
с хулиганством»: как реакция на массовые амнистии
Они сбывали немногочисленным иностранцам отечественные
сувениры и произведения, выменивая их на валюту, которую использовали для
накопления и покупки «фирменной», импортной одежды. Фарцовщики стали первыми
предпринимателями советской эпохи, когда само предпринимательство, включая,
спекуляции и валютные операции, признавалось тяжкими преступлениями. Многие
фарцовщики были осуждены к длительным срокам лишения свободы, умерли в ИТУ или
в ссылке, а некоторые были расстреляны по личному указанию Н.С. Хрущёва.
Из среды фарцовщиков вышли первые советские
«подпольные миллионеры», «цеховики», тесно связанные с лидерами организованной
преступности и коррумпированными чиновниками, сами ставшие в середине 80-х гг.
активными деятелями кооперативного движения. В их среде, долгое время
существовавшей под страхом уголовно-правовых запретов, было наиболее сильно влияние
криминальной субкультуры, а внутри самой субкультурной группы формировались
отношения с низким уровнем легитимности. Отсюда — феномен «новорусского» образа
жизни, сленга, анекдотов.
Начало 60-х гг. ХХ века ознаменовалось возникновением
массы общественных течений и субкультурных объединений, поскольку отечественная
культура стала впервые почти за полвека формироваться не в отрыве, а в единстве
с западной. На увлечения и образ жизни советских людей все большее влияние
стала оказывать массовая культура Запада, в страну хлынул поток импорта. По
мнению А.Козлова, впервые в истории молодежная музыка перестала быть по
преимуществу развлекательным жанром и «взяла на себя несвойственную ей функцию
социального протеста… Песенная лирика тогда имела очень широкий смысловой
спектр, начиная с революционно-политических песен-плакатов и кончая
абстрактно-философскими текстами».[3]
Наряду с поэтами-шестидесятниками существовали не
менее выдающиеся физики-шестидесятники. Помимо них к той эпохе относят рождение
таких течений, как в абстракционизм живописи, диссидентство в политике,
авангардизм в музыке, увлечение джазом, а затем рок-н-ролом.
Нарастание недовольства существующими порядками первым
выразили представители рабочего класса. Если в середине 50-х гг. массовые волнения
вспыхивали на окраинах государства и в районах расселения ссыльных поселенцев,
освобожденных из сталинских лагерей, но не реабилитированных, то в начале 60-х
гг. волнения прокатились по промышленным центрам. Самым массовым выступлением
против внутренней политики правительства Н.С. Хрущёва стало восстание рабочих в
Новочеркасске (
Отметим, что уголовно-правовые нормы об
ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду применялись достаточно
редко, не более 200 раз за всё время их существования в УК РСФСР (
Последовавшая затем эпоха застоя была отмечена
значительной социальной дифференциацией, нарастанием кризисных тенденций в
социально-экономическом развитии общества. Одновременно в стране возникли иные
субкультуры:
- андеграунда (подполья), в которых доминировали
настроения политического и нравственного противостояния существующему режиму.
Поэзия уходит с эстрады на кухню, в подворотню, на туристский привал. Там
хэмингуэевский стиль сливается с русским шансоном («блатным»), формируется
феномен В. Высоцкого;[4]
- диссидентского движения, включая националистические
и религиозные группы. В 1965 году арестовали Ю. Даниэля и А. Синявского.
Литераторов «шестидесятников» почти перестали печатать. Их стихи и проза
передавались в машинописных экземплярах из рук в руки, как «самиздат». Широкую
известность получила демонстрация на Красной площади 12 правозащитников в 1968
году. Они развернули у Лобного места самодельный плакат, протестуя против ввода
советских войск в Чехословакию. Четверо участников акции были осуждены к
лишению свободы.
- движения хиппи, отражавших настроения усталости и
разочарования, бегства от официальных структур и идеологии;
- новые субкультуры насилия: армейская «дедовщина»,
моббинг в самых разных группах подростков, этнические криминальные группировки
и т.п.
Следует отметить, как важный криминогенный фактор,
принятие нового УК РСФСР (
Одновременно для создания благоприятных данных
криминальной статистики в советском законодательстве был повышен возраст
привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних, а все деликты
публичного права разделены на преступления (уголовно-наказуемые) и проступки
(административно-наказуемые), возраст привлечения к уголовной ответственности
был повышен до 16 лет. Повсеместное распространение в ОВД получила практика
укрытия от регистрации выявленных и нераскрытых преступлений, массовым стало
сокрытие преступлений и военным командованием.
О нарастании проблем охраны существующего строя в
условиях нарастания субкультурных конфликтов в СССР 60-е гг. прошлого века
свидетельствуют и иные факты развития советского законодательства. Так, Указом
Президиума Верховного Совета СССР от 6.04.1963г. органы охраны общественного
порядка (внутренних дел) наряду с органами прокуратуры и органами
госбезопасности были наделены правом производства предварительного следствия.
В системе МООП (МВД) вновь создается следственный
аппарат с сохранением в милиции права производства дознания по значительному
числу преступлений в полном объеме. В
Об остроте нараставших в обществе конфликтов
свидетельствуют также факты совершения в конце 60-х — 70-х гг. прошлого века
преступлений, до того не известных в СССР.
Так, в 1968 году двое солдат внутренних войск в г.
Курске захватили заложников и открыли огонь из похищенного оружия по толпе,
собравшейся на привокзальной площади. Было много убитых. В том же году была отмечена
первая попытка захвата рейсового пассажирского самолета, следовавшего из
Алма-Аты в Москву, с целью его угона в Южную Америку. Задержанный был признан
невменяемым и направлен на принудительное лечение. Годом позже офицер Советской
Армии В. Ильин похитил оружие и пытался убить Л.И. Брежнева, застрелив водителя
и ранив несколько человек.
В 1973 году бандой Бразинскасов был захвачен и угнан в
Турцию рейсовый самолет. Убита стюардесса, несколько человек получили ранения.
В 1975 году при попытке обезвредить террориста в воздухе был взорван самолет,
следовавший рейсом из Москвы в Читу. Погибли все находившиеся на борту лайнера.
В 1977 году членами нелегальной националистической
партии «Дашнакцутюн» Закитяном, Степаняном и Багдасаряном в г. Москве были
организованы взрывы в магазине, на улице и в метро, повлекшие жертвы гражданских
лиц. По словам Закитяна, он боролся против советского строя и мстил русским,
«неважно, кому именно: женщинам, детям, старикам – главное русским».[5]
Конец 60-х гг. ХХ века характеризовался также ростом
пассивного недовольства и появлением в СССР хиппи. Появлению данной субкультуры
предшествовало массовое увлечение городской молодежи СССР музыкой группы
«Битлз». Пластинки и фотографии артистов приобрести легально было невозможно,
бешеным спросом пользовалась продукция фарцовщиков, продававших всё это тайно,
на улице, в условленных местах. Эти действия становились предметом
разбирательства на комсомольских собраниях вплоть до конца 70-х гг.
Первую политическую демонстрацию советских хиппи,
протестовавших против войны США во Вьетнаме, состоявшуюся в
Своеобразным явлением советского «хиппизма» той эпохи
стала «система», сообщество, в которое стекались различные лица, выпавшие из
социальной структуры. Эти лица «пиплы», образовали особый мир, существующий параллельно
с обычным миром, контр- культурное движение. Его опорой выступала сеть
конспиративных квартир («флэтов»), разбросанных по всей стране, нередко они
становились местом изготовления, хранения наркотиков и сокрытия лиц, ушедших из
семьи и скрывающихся от розыска.
Первоначально «Система» отличалась большой гибкостью и открытым характером.
Движение переплеталось с интеллигенцией и богемой, поддерживало отношения с
религиозными кругами.[7]
Таким образом, уже к началу 70-х гг. прошлого века в СССР
сформировалась достаточно пестрая картина неконтролируемых властями
субкультурных объединений и даже их организационных структур. Социальная
напряженность, кризис партийно-советского государства и обострение
субкультурных конфликтов выступали важными факторами роста насильственной
преступности, прежде всего, хулиганства, а также совершения новых видов
преступлений экономической направленности, воинских и политических
преступлений, включая преступления террористического характера.
Поступила в редакцию 22 декабря
[1] Шмелев А.А. Молодежные культурные и социальные движения в России // СОЦИС. 1998 №8. С.103-104
[2] Разница во времени // http://www.svoboda.org/programs/TD/2003/TD.101903.asp
[3] Козлов А. Грань 60-х и 70-х — загадка взрыва контркультуры // www.musiclab.ru
[4] Торунова Г.М. Мифология шестидесятников // http://netrover.narod.ru
[5] Бробков Ф.Д. Кремль и власть. М., 1995. С.290
[7]
Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры. Опыт этнографического
исследования системы 1986-1989 гг. СПб., 1993. С.123