Проблема соотношения воли и волеизъявления в сделке

Малофеев Андрей Александрович,

адъюнкт кафедры гражданского права Санкт-Петербургского университета МВД России.

На протяжении развития цивилистической мысли, исследования посвящённые проблеме воли и волеизъявления в сделке носили дискуссионный характер. Во взглядах учёных нет единого мнения в определении воли. Прежде всего, это связано с тем, что основная трудность в понимании категории воли состоит в том, что в психологии, медицине, философии, юриспруденции данное понятие совпадает лишь частично. Как отмечал И.А. Покровский, «что для древнего права этой проблемы не существовало. Присущий ему формализм (подкреплявшийся строгой формальностью всяких сделок) исключал возможность самого вопроса о внутренней, действительной воле: все торжественно сказанное становилось законом; формула делового обещания была в глазах древнего человека не простым выражением мыслей, а чем-то значительно большим - некоторым мистическим заклятием, «обречением»[1]. Но со временем, формализм присущий всем сделкам и значение, которое придавалось слову постепенно утратило свою силу, что породило различные теории в цивилистической науке суть которых сводилась к тому, чему следует отдавать предпочтение в сделке – воле или волеизъявлению. Так, в источниках русского гражданского права первой половины ХIХ века предпочтение отдавалось «волевой теории» к представителям которой относились Ф.К. Савиньи, А. Бринц. С ростом товарного оборота и невозможности ставить вопросы действительности многочисленных договоров на усмотрение воли совершающих их лиц появляется «теории изъявления» (И. Коллер), согласно которой каждый вправе доверять волеизъявлениям других лиц, считая их серьёзными и правильными, а сами изъявители должны нести ответственность за все свои действия, в том числе и за совершенные устно выражения воли[2]. В советской цивилистической доктрине воле и волеизъявлению придавалось одинаковое значение. По мнению М.З. Прилуцкой, «воля не выраженная вовне, остающаяся только в мыслях участников сделки, не может породить правоотношения. Таким образом, для действительности сделки необходимы воля и соответствующее ей волеизъявление»[3]. Но не все учёные придерживаются указанного мнения. Следует сказать, что воля в сделке является не только её элементом, но и порождает юридические действия к совершению сделки, что отличает её от событий. Как отмечала Н.В. Рабинович: «Без воли не может быть сделки, ибо воля составляет самое существо сделки»[4]. К такому же мнению приходят М.И. Брагинский и В.В. Витрянский, которые считают, «что основу сделок составляет действительно воля. Именно она создает сделку, и поэтому-то сделка считается волевым актом»[5]. Исходя из суждений представленных авторов, мы видим, что приоритет отдан воле, а не волеизъявлению.

В отличие от доктринального толкования соотношения воли и волеизъявления в сделке, законодатель идёт по пути презумпции правильности волеизъявления. Такой подход обусловлен тем, что по внутренней воле лица невозможно судить о его намерении заключить сделку, тогда как с помощью волеизъявления можно установить истинную волю сторон в сделке. И говорить о том, что законодатель поставил волеизъявление над волей - ошибочно, так как это звенья одного неразрывного процесса. Волеизъявление это конечный продукт сложного волевого действия, с которым мы сталкиваемся в гражданском обороте. Кроме того, большинство гражданско-правовых сделок совершаются в простой письменной форме. В п. 2 ст. 162 ГК РФ говорится, что в случаях прямо указанных в законе или в соглашении сторон, несоблюдение простой письменной формы сделки влечёт её недействительность, а ст. 165 ГК РФ предусматривает последствия несоблюдения нотариальной формы сделки и требования о её регистрации. Внутренняя воля, в свою очередь, имеет значение для решения вопроса о действительности сделки по основаниям, предусмотренным ст. 178, 179 ГК РФ.

В ст. 431 ГК РФ определён порядок при толковании условий договора судом. Из данной статьи следует, что во внимание принимается буквальное значение слов и выражений, содержащихся в договоре, которое в случае неясности устанавливается путём сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. В случае если такой способ не позволяет определить истинное содержание договора, суд должен выяснить действительную общую волю сторон с учётом цели договора. Итак, исходя из данной статьи ГК РФ, законодатель отдаёт большее предпочтение волеизъявлению, но при этом и учитывает волю. Хотя, в односторонних сделках вопрос о приоритете воли над волеизъявлением является дискуссионным и требует разъяснения. Дело в том, что в ГК РФ к односторонним сделкам относится завещание, составленное по воле завещателя, содержание которого станет известно наследникам после его смерти. Следует отметить, что воля завещателя могла измениться в последний момент его жизни, а волеизъявление уже выражено в завещании. По этой проблеме высказывался В.И. Смирнов, который отмечал, «что воля проявляется в волеизъявлении, то именно в односторонних сделках о действительности, подлинности воли можно судить, в первую очередь, лишь по изъявлению воли во вне (устной форме, конклюдентных действиях, направленных на достижение правомерного результата). В некоторых случаях подлинная воля в односторонних сделках может и не быть установлена, но на действительность сделки этот факт не влияет»[6]. В.И. Смирнов в своей монографии приводит пример с завещанием, где «завещатель мог, например не успеть изменить завещание. Хотя формально право оспаривания завещания остаётся (ст. 1131 ГК РФ). Но поскольку воля, как часть сделки, относится к внутреннему, психическому миру человека и может быть подвижной и изменчивой, то к положительному результату подобное оспаривание приведёт лишь в редких случаях»[7]. Этот пример наглядно демонстрирует, что при постановке вопроса о приоритете воли или волеизъявлении в сделке, необходимо исходить с позиции конкретного случая, условий и смысла договора.

В науке гражданского права проблема формирования воли остается одной из важных для решения вопроса о признании сделки недействительной, в основе которой лежит порок воли. Специалисты расходятся во мнениях, что следует ставить во главу угла при толковании договора – волю или волеизъявление (внешнее выражение). Если волю, то тогда могут пострадать интересы контрагента и гражданского оборота. Если же ставить во главу угла формальный элемент – волеизъявление, то в таком случае может пострадать более слабая сторона сделки, например, если она добросовестно заблуждалась[8]. Так, при определении недействительности сделок по основаниям, предусмотренным ст. 179 ГК РФ необходимо учитывать внутреннею волю лица. Дело в том, что сделка, в основе которой лежит порок воли (ст. 179 ГК РФ) с точки зрения волеизъявления, как правило, содержит все необходимые «атрибуты» легальности правоотношения, но совершается такая сделка с противоправными целями. Из этого следует, что недействительная сделка по указанным основаниям, до оспаривания потерпевшей стороной считается действительной и порождает все вытекающие из этой сделки последствия. Получается, что недействительная, по сути, сделка переходит в разряд действительной сделки, то есть в данном случае проявляется презумпция действительности.

Таким образом, проведённый анализ научной литературы, действующего гражданского законодательства позволяет придти к выводу о том, что воля и волеизъявление в сделке должны «уравновешивать» друг друга, так как при несоответствии данных категорий, сделка может потерять юридическую силу, что приведёт к ущемлению прав и законных интересов контрагентов. Законодателю стоит уделять внимание проблеме односторонних сделок, которые могут совершаться устно и путём конклюдентных действий, где воля лица должна чётко прослеживаться в его действиях.

Литература.

1. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения: Изд. 4-е, стереотипное. – М.: «Статут», 2001.

2. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. Серия: Классика российской цивилистики: «Консультант Плюс», Изд-во «Статут», 2004.

3. Прилуцкая М.З. Недействительность сделок по ст. 30 ГК РСФСР: Автореф. канд. юрид. наук.- М., 1951.

4. Рабинович Н.В. Недействительность сделок и её последствия. Ленинград. Изд. ЛУ. 1960.

5. Сенина Ю.Л. Категория воли в гражданском праве России: в аспекте гражданско-правовой сделки: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Томск, 2006.

6. Смирнов В.И. Односторонние сделки: правовая природа и проблемы реализации в некоторых правоотношениях общей части гражданского права: Монография. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2006.

7. Трофимов В.Н. Недействительность сделок: сборник судебной практики комментариями / В.Н. Трофимов. – М.: Волтерс Клувер, 2006.

Поступила в редакцию 19.09.2008 г.