О структуре словарей
синонимов
Везирова Лейла Орхан гызы,
кандидат филологических наук,
зав. кафедрой русского языка Азербайджанского государственного педагогического
университета, докторант Института проблем образования Азербайджанской
Республики.
Словари синонимов
относятся к словарям литературного языка. Под литературным языком принято
понимать нормированную форму общенационального языка. Уже одно это, кстати,
совершенно понятное и общепринятое положение, выдвигает на передний план
множество проблем, на которые трудно или не так-то просто подыскать логически
точный и непротиворечивый ответ.
Понятие нормированной
системы предполагает корреляцию с просторечием и территориальными говорами в
пространстве общенационального языка. Отсюда следует, что просторечная и
диалектная лексика не должна фиксироваться в нормативных словарях. Вместе с
тем, как известно, и просторечная и диалектная лексика в нормативные словари
попадает.
Считается, что фиксация
просторечной и диалектной лексики в словарях литературного языка не
противоречит принципам нормативной лексикографии. Однако ясно, что в
нормативные словари может попадать всего лишь определенный процент нелитературной
лексики. Кроме того, описание ненормативной лексики в словарях литературного
языка должны быть строго мотивированным.
Достаточной мотивацией
для фиксации просторечной лексики считается ее экспрессивный характер,
стимулирование повышения прагматического эффекта высказывания,
воспроизводимость в языке интеллигенции и встречаемость в языке художественных
произведений. Здесь следует оговориться, что под просторечной лексикой принято
понимать два типа явлений. Так, исследователи отмечают, что «просторечная
лексика, с одной точки зрения – это область неграмотной речи, целиком
находящаяся за пределами литературного языка и не представляющая собой единой
системы: мамаша, мамка, одёжа, одеколончик,
деловой с отрицательным значением, склизкий,
хворый, вертаться, серчать, издаля, намедни. С другой точки зрения,
просторечная лексика – слова, имеющие яркую сниженную стилистическую окраску.
Эти слова составляют две группы: 1) обиходно-бытовое просторечие, слова,
входящие в литературный язык и имеющие сниженную (по сравнению с разговорными
словами) экспрессивно-стилистическую окраску: балбес, дохлятина, оплеуха, задрипанный, толстопузый, дрыхнуть, орать,
сдуру; 2) грубая, вульгарная лексика (вульгаризмы), находящаяся за
пределами литературного языка: сволочь,
стерва, хамло, харя, паскудный, слямзить и др.» [1, 33-34].
Фактически здесь
представлены три группы слов, из которых в словарь может попасть только одна
группа, а именно «обиходно-бытовое просторечие, слова, входящие в литературный
язык и имеющие сниженную (по сравнению с разговорными словами) экспрессивно-стилистическую
окраску».
Что касается диалектной
лексики, то мотивация включения ее в словарь литературного языка может только
одна: встречаемость в языке художественной литературы, а также вообще ее
понятность. Проблемой здесь является то, что писатели, являющиеся выходцами из
какой-либо местности, своим творчеством могут способствовать проникновению в
систему литературного языка диалектных слов. Парадокс заключается в том, что
подобные слова, будучи нелитературными, оказываются устойчиво воспроизводимыми
в языке художественной литературы. Как правило, такое явление не может быть
результатом деятельности одного или двух писателей. Для этого необходима
деятельность целой плеяды. Например, в русской литературе прошлого столетия
особое место занимает творчество писателей-сибиряков. Именно они сделали
достоянием русского литературного языка множество слов из сибирских говоров.
Такого рода нелитературная лексика оказывается зафиксированной и в словарях.
Просторечная лексика
сегодня оказывается востребованной в языке художественной литературы и
публицистики. Причем сегодня уже отсутствуют какие бы то ни было сдерживающие
начала между теми тремя группами слов, которые были отмечены выше. С одинаковым
упорством русские писатели, и не обязательно постмодернисты, используют слова
бранные, нецензурные, а также слова, находящиеся за пределами элементарной
грамотной речи. Именно поэтому современная литература не может служить образцом
словоупотребления.
Дилемма словарей
синонимов как словарей нормативного типа состоит в том, что они должны
опираться на литературную норму. В то же время совершенно очевидно, что
асимметрия кода делает совершенно закономерным выявление пределов эволюции означаемого
в пространстве общенационального языка. Ясно, что ориентация исключительно на
литературный язык, нормированную форму не дает возможности понять логику развития
семантической системы языка.
В этой связи обращает на
себя внимание проблема жаргона как корпоративного языка и жаргонизмов как
средств экспрессивной реализации коммуникативной интенции. В данном случае для
нас несущественна дифференциация жаргона по прагматической цели. Так, если
студенческий жаргон преследует цель нового экспрессивного обозначения уже
известных понятий, то, например, воровской жаргон выполняет конспиративную
функцию. В данном случае для нас важно поставить вопрос следующим образом:
существует ли какой-либо логически и прагматически обусловленный предел
экспрессивному распространению понятия? Или оно в принципе беспредельно?
На самом деле
фундаментальные законы эволюции языковой системы свидетельствуют о том, что
развитие синонимической парадигмы даже в направлении жаргонных обозначений не
может быть бесконечным. Параллельное действие законов избыточности и экономии
языковых средств должно приводить к балансу в системе означающих. Хотя,
конечно, на каком-то определенном этапе развития избыточность экспрессивных
обозначений может производить впечатление неуправляемости процесса.
На наш взгляд, жаргонные
и даже грубо просторечные слова в целом охватываются семантической системой
языка. Существует некий естественный предел экспрессии даже для нецензурных
выражений. Экспрессия просто не может иметь бесконечное знаковое выражение.
Баланс рано или поздно наступает и в этой области. Поэтому вполне целесообразно
рассматривать и жаргонные, бранные, грубо просторечные лексемы в пространстве
эволюции понятия, как его предельные экспрессивные обозначения. Такое понимание
структуры семантической системы языка создает очевидную проблему для синонимических
словарей. Ясно, что, если они претендуют на научность, то обязательно должны
выходить за рамки нормативности и охватывать все ненормативные средства обозначения.
В Словаре синонимов под
редакцией А.П.Евгеньевой, подготовленном Институтом русского языка Академии
Наук СССР, написано, что «Предлагаемый Словарь представляет собой первый опыт полного
описания синонимов современного русского литературного языка с характеристикой
их особенностей и с примерами употребления синонимов в литературной русской
речи» [2, 3].
Совершенно очевидно, что
составители Словаря вполне сознательно ставят перед собой цель не выходить за
рамки русского литературного языка, т.е. нормированной формы общенационального
языка. Не случайно, что сам термин литературный язык повторяется в приведенной
заявке дважды. Первый раз по отношению к синонимической системе языка, второй
раз – по отношению к употреблению. Оба раза подчеркивается, что Словарь имеет
дело исключительно с литературной нормой.
Следует также отметить,
что заглавного слова как такового в Словаре нет, поэтому приходится считать за
заглавное то слово, которое в синонимическом ряду подается первым. Например,
«Блуждать, кружить и кружиться, плутать (разг.), путаться (прост.), блудить (прост.)»
[2, 75].
Сразу же бросается в
глаза введение в статью такого слова, как блудить.
В самой же статье отмечается, что «плутать
употр. в обиходно-бытовой речи, путаться
и блудить – в просторечии, последнее
малоупотребительно» [2, 75].
Даже простому носителю
языка ясно, что блудить не
соответствует семантико-стилистической характеристике ряда. С точки зрения
характеристики просторечной лексики, представленной выше, это слово
представляет сферу неграмотной речи. Более того, оно малоупотребительно, как
справедливо указывают сами составители Словаря. Можно даже сказать, что оно
совершенно неупотребительно. В городском просторечии вполне употребительно
слово плутать в значении «ходить или
ездить, не зная или не имея определенного направления движения» [2, 75].
Таким образом, анализ
данной статьи, причем анализ, основанный на интерпретациях составителей,
показывает, что в статью включено слово, не только находящееся за рамками
литературного языка, нормированной формы общенационального языка, но и просто
малоупотребительное. Следовательно, это слово по двум параметрам противоречит
установке составителей. Если мы помним, то составители Словаря в предисловии настаивают
на нормативном характере как членов синонимических парадигм, так и их употребления.
То есть здесь как будто бы мы имеем дело со средствами литературного языка,
которые употребляются в литературной речи.
Кстати, сама употребительность
также считается фактором, влияющим на нормативный статус лексический единицы.
Так, устаревшие слова выходят за рамки системы норм просто в силу
малоупотребительности. Это не имеет отношения к стилистической характеристике
слова, оно может быть вполне литературным, но, устарев, выходит за рамки
литературного языка. Совершенно очевидно, что слово блудить не соответствует эталону
нормативного словаря, с одной стороны, в силу своего просторечного характера, с
другой стороны, по причине малоупотребительности.
Проведенный анализ
показал очевидное противоречие между установкой Словаря синонимов русского
литературного языка и его содержанием. Речь даже должна идти не об установке, а
о принципах составления нормативных словарей. Вместе с тем выявленное противоречие
имеет логическую мотивацию. Словарь пытается охватить все известные ему
средства обозначения.
Литература
1.
Краткий справочник по современному русскому языку. Под
редакцией П.А.Леканта. М.: Высшая школа, 1991.
2.
Словарь синонимов русского языка. Том
Поступила
в редакцию 16.02.2009 г.