Метафора в свете когнитивной теории

Рябов Александр Глебович,

аспирант кафедры английского языка Московского государственного областного гуманитарного института.

В настоящее время метафора стала интерпретироваться на основе когнитивного подхода, который получил большое распространение и для которого характерно новое системное рассмотрение процессов метафоризации (суть такого подхода — в исследовании ментальных процессов и ментальной деятельности человека). Когнитивная лингвистика — направление, изучающее язык как «общий когнитивный механизм» [Демьянков 1994: 304] и когницию «в ее языковом отражении» [Рудакова 2002:10].

Метафора исследуется как сложное многослойное явление в когнитивном, коммуникативном, психологическом и других аспектах. Разработкой теории когнитивной метафоры занимались такие исследователи, как Р. Бойд [Boyd 1980], Т.С. Кун [Kuhn 1980], П. Рикер [1990], Э. МакКормак [1990], в российской науке - Н.Д. Арутюнова [1990, 1998], В.Н.Телия [1988, 1996], В.Г. Гак [1980] и другие.

Этому типу концепций свойственны 1) ярко выраженный когнитивный характер, 2) стремление смоделировать процесс метафоризации и 3) трактовка метафоризации на основе референтных отношений. Основная идея этого направления четко сформулирована в когнитивной теории метафоры МакКормака, который определяет научную метафору как некий познавательный процесс, необходимый для передачи новизны знания. Сущность метафоризации МакКормак представляет в виде единства двух процессов - когнитивного и семантического.

Основной тезис теории когнитивной метафоры сводится к следующему: в основе процессов метафоризации лежат процедуры обработки знаний – фреймов (особыми унифицированными конструкциями знания или связанными схематизациями опыта) и сценариев (обобщенный опыт взаимодействия человека с миром). Основной характеристикой фрейма является «энциклопедичность», то есть совокупность в своей структуре различных знаний о референте, называемом именем концепта, но, в отличие от ассоциаций, эти «единицы содержат основную, типическую и потенциально возможную информацию, которая ассоциирована с тем или иным концептом [Дейк 1989: 16].

Некоторая часть фреймов, безусловно, являются врожденными, так как естественно и неизбежно возникают в процессе познания мира каждым человеком. Другие фреймы усваиваются в момент обучения или приобретения опыта.

Представители когнитивной лингвистики считают, что метафоризация основана на взаимодействии двух структур знаний – «источника» и «цели» [Чудинов 2001, Лакофф 1980]. Области «источника» (более конкретное знание) не эквивалентны «цели» (менее конкретное, знакомое).

 Однако это не означает, что все исследования движутся в одном русле. Ф.А.Анкерсмит и Дж.Дж.Муйж выделяют четыре основных направления в изучении метафоры, определившие подходы к ней в этот период времени [Анкерсмит 1993: 15]. Ведущим направлением считается теория интеракции, наиболее известным представителем которой стал американский логик М.Блэк. В основе этого направления - подход к метафоре как результату ассоциативного взаимодействия двух образных или понятийных систем - обозначаемого и образного средства. Проекция одной из двух систем на другую дает новый взгляд на объект и делает обозначаемое метафоры новым вербализованным понятием. Эта теория восходит к взглядам К.Бюлера и А.Ричардса [Блэк 1962:45, 1979: 21; Ричардс 1965: 58].

Так А. Ричардс, в отличие от классической теории, рассматривающей метафору как результат замены слов или контекстных сдвигов, считает, что в основе метафорического переноса - заимствование и взаимодействие идей (thoughts) и смена контекста [Ричардс 1965: 112]. Ученый считает, что мысль «метафорична ... и развивается через ассоциативное сравнение, и отсюда возникают метафоры в языке» [Ричардс 1990: 46]. Позднее идеи А.Ричардса найдут свое отражение в трудах Э.Ортони, Р.Гиббса и др., в которых исследуются психологическая сторона функционирования метафоры, в частности, проблема понимания метафоры. Этой позиции придерживается и Э. Маккормак, считающий, что для раскрытия сущности метафорического переноса нужно предположить наличие когнитвных структур нашего мышления «в качестве устройства, порождающего язык» [Маккормкак 1990: 359].

Если А. Ричардс опирается в своих трудах на понятия психолингвистики, то М. Блэк - на логические понятия.

М. Блэк утверждает, что любое метафорическое выражение (М) является субститутом какого-либо буквального (literal) выражения (L), при этом значения М и L совпадают.

М. Блэк интерпретирует тезис А. А. Ричардса о взаимодействии «двух мыслей о двух различных вещах», где «основа» создает референцию, а «носитель» - способ мышления [Ричардс 1965: 90] следующим образом: «Для того чтобы метафора работала, читатель постоянно должен сознавать расширение значения и обращаться к старому и новому значениям одновременно» [Блэк 1979: 36]. Вслед за А. А. Ричардсом, выделившим два рабочих понятия - содержание (tenor) и оболочка (vehicle), - М. Блэк выделяет в метафорическом обороте фокус (focus) метафоры и его окружение, контекст, или рамку (frame) [Блэк 1979: 21, 1990: 156; Ричардс 1968: 68].

Второй подход, во многом противоположный первому, может быть назван "асемантическим", поскольку он отрицает не только когнитивные потенции метафоры, но и само понятие семантики метафоры, которая, с этой точки зрения, является или бессмыслицей, или подменой прямого значения в прагматических целях. Этот подход развивался Д.Дэвидсоном, позднее М.Бирдсли. Так, в концепции метафоры М. Бирдсли перенос значения по аналогии замещен на логический абсурд. При раскрытии значения метафоры отказ от нахождения основной лексикулы (М.Я.Блох 2004) слова происходит главным образом из-за логического абсурда. Роль метафорического переноса, по мнению М.Бирдсли, является в том, что с ее помощью преодолевается семантическое несоответствие, «происходит сдвиг центрального значения слова в пользу маргинального» [Бирдсли: 1990]. Д.Дэвидсон считает, что: «Метафоры означают только то, что означают входящие в них слова, взятые в своем буквальном значении» [Дэвидсон 1987: 36; 1990 185-187]. По Н. Гудмену, напротив, метафора служит «отторжению» слова (фигуры речи) от буквального использования, перемещая его в новую предметную область (Гудмен 1980).

Непоследовательность метафоры, ее несоответствие реальным процессам действительности и природе логики объясняет отношение к ней как к элементу поэзии, ^{неожиданно} появившему и исчезнувшему по непонятным для человека причинам. Полному исследованию метафо­рического переноса мешает то, что это явление не умещается в привычные структурно-семантические рамки, «сама ее сущность не отвечает коммуникативному назначению основных элементов предложения - его субъекта и предиката» [Арутю­нова: 1990: 9]. Для обозначения предмета метафора произвольна и не может с полной опре­деленностью указывать на предмет речи, для предиката она слишком семантически расплывчата. Таким образом «естественное место» метафоры является именно поэтическая речь», играя тем самым роль украшения тектса. Ее цель - сформировать образ [Арутюнова: 1990 5-32].

Сторонники третьего подхода, основывающегося на воззрениях Ф.Ницше, полагают, что метафора является исторически первым и основным типом языкового значения, поскольку сам язык с установленными значениями, с которыми должны были отныне считаться все члены сообщества, и был первой метафорой, из которой развились затем все другие типы языковых значений, в том числе и «индивидуальные» поэтические метафоры [Хессе 1993]. По его словам, знание - «не что иное, как работа с любимыми метафорами, подражание, которое не должно считаться больше подражанием» (Ф. Ницше).

Четвертый подход, который можно назвать антрополо­гическим, ищет истоки языковой метафоры не в правилах логики, но особенностях человеческого сознания и мировосприятия, в закономерностях возникновения образов и понятий как в общечеловеческом плане, так и в отношении мировидения языкового коллектива. Философские основы такого подхода, который также активно развивается в 90-е годы, обнаруживаются в работах Дж. Вико, М.Осборна, В. фон Гумбольдта, Дж.Джонсона, М.Эриксона, Э.Кассирера, Л.Витгенштейна, М.Хайдеггера, Н.Ф. Алиференко. К данному направлению относятся работы П.Рикера и в значительной степени - Дж.Лакоффа и М.Джонсона (Вико 1940; Лакофф 1980,1987; Рикер 1979, 1990).

Так в 1967 году М.Осборн утверждал, что человек предрасположен к тому, чтобы мыслить метафорически (например, ассоциация власти с верхом) (Осборн 1967). В разработанной им теории наблюдаются основы современной концепции «телесного разума» [Цинкен 2002, 2003] и концептуальной метафоры.

Дж.Джейнс в своей книге «The origin of consciousness in the Breakdown of the bicameral mind» 1976 года указывает на связь эволюционного сознания со способностью к метафоризации. Исследователь подчеркивает, что абстрактные концепты формируются с помощью конкретных метафор [Джейнс 1976: 50], а «понять — это значит найти хорошую метафору, подобрать хорошо знакомый и связанный с нашими сенсорными ощущениями образ» [Джейнс 1976: 51].

В книге «Metaphors We Live by» [1980] учеными Дж. Лакофф и М. Джонсон была разработана теория, которая создала системность в описании метафоры как познавательного процесса показала большой эвристическим потенциал данной теории в практическом исследовании. Авторы утверждают, что данный перенос значения не обособляется лишь сферой языка, что само мышление в большинстве своем метафорично. Метафора как неотъемлемая часть сознания проявляется не только в языке, но и в мышлении, и в действии. Тем самым Дж.Лакофф и М.Джонсон попытались объяснить метафору «эмпирическим основанием» [Лакофф 1990: 403]. По словам ученых, «наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична» [Лакофф, Джонсон 1990: 388; 2004: 25]. Подобный подход окончательно выводит метафору за грань языковой системы и рассматривает ее как феномен взаимодействия языка, мышления и культуры. В книге «The Contemporary Theory of Metaphor» Дж.Лакофф строго дифферинцирует метафорическое выражение и концептуальную метафору, особо обращая внимание, что «локус метафоры — в мысли, а не в языке» [Лакофф 1993: 203].

Дж.Лакофф и М.Джонсон выделили в английском языке системы метафор, базирующихся на принятых в обществе (англоговорящем) точках зрения на те или иные объекты обозначения. Лингвисты назвали такие метафоы концептуальными. По словам Дж.Лакоффа и М.Джонсона, термин «концептуальная метафора» позволяет дифференцировать языковые средства выражения и лежащий в их основе когнитивный процесс, то есть понимание одного явления в терминах другого [Лакофф, Джонсон 1990: 388, Минский 1988: 291-292].

Концептуальные метафоры определяют в языке способы номинации «однородных» понятий через серии метафор, базирующихся на общих или сходных ассоциациях, охватывая таким образом целые идеографические поля. Другими словами, концептуальные метафоры — это устойчивые соответствия между областью источника и областью цели, зафиксированные в языковой и культурной традиции общества. В результате сферы человеческой деятельности оказываются представленными в языке определенными, заданными концептуальными метафорами, углами зрения.

В настоящее время особую актуальность приобретает «теория концептуального слияния» (conceptual blending), теория блендинга или концептуальной интеграции, высказанная еще А.А.Ричардсом [Ричардс 1990: 46], исследуется Дж. Фоконье и М. Тернером. Представителями даннго подхода являются Дж. Барнден, С. Ван Петтен, М.Тернер, Т.Оукли, С.Коулсон. Суть его заключается в том, что при возникновении метафоры происходит одновременная активация, как минимум, тех областей мозга (то есть, как минимум, двух), которые отвечают за наглядные и абстрактные образы [Turner, Fauconnier 1998: 133-179]. Существует предположение, что при этом актуализируются, по крайней мере, два фрейма, составные структурные элементы которых могут не иметь ничего общего, а образование новго метафорического деривата происходит по следующему алгоритму: восприятие человеком объекта или явления > активизация определенными языковыми формами процесса поиска ассоциируемых с ними фреймов > помещение содержания высказывания в уже существующий фрейм > интерпретация с учетом уже имеющегося опыта. Таким образом, понимание новой информации сводится, прежде всего, к попытке найти в памяти ситуацию, наиболее сходную с новой [Арутюнова 1990].

Когнитивный подход к метафоре в рамках этой теории создавался на основе синтеза теории ментальных пространств Ж. Фоконье и теории концептуальной метафоры, отдельные положения которой пересматривались [Coulson 1996; Turner, Fauconnier 1995; 2000 и др.]. М. Тернер и Ж. Фоконье предложили альтернативную модель нескольких пространств (many-space model). Исследователи считают, что однонаправленная метафорическая проекция из сферы-источника в сферу-цель является только частным случаем более сложного, динамического и вариативного комплекса процессов, для экспликации которых необходимо ввести в исследование когнитивной метафоры два промежуточных пространства (middle spaces). Таким образом, в отличие от теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона, предлагается рассматривать четыре ментальных пространства: два исходных пространства (input spaces), общее пространство (generic space) и смешанное пространство (blended space) или бленд (blend). Исходные пространства соотносятся со сферой-источником и сферой-целью в теории концептуальной метафоры. По утверждению А.Ченки, данный процесс происходит «без всякого усилия со стороны говорящего» [Ченки 2002: 6-8].

Таким образом, творчество метафоры при словообразовании и ее познавательный потенциал понимаются и оцениваются лингвистами по-разному: полное доверие к метафоре как инструменту познания, в том числе и научного, отрицание ее как языкового знака, обладающего осмысленной семантикой, но и признание того, что она дает доступ к особому типу знания, не сводимого к логическому и верифицируемому.

Литература

1.                   Black M. More about metaphor // Metaphor and thought. - Cambridge etc., 1979. -P. 19-45.

2.                  Ankersmit F.R Metaphor in political theory // Knowledge and language. - Dordrecht etc., 1993. - Vol. 3. Metaphor and knowledge. - P.I55-2O2.

3.                  Black M. Models and metaphors: Studies in lang. a. philosophy. - Ithaca, 1962. - 267 p.

4.                  Davidson D. What metaphors mean//Crit. inquiry. - Chicago, 1987. - Vol 5. - P.31-47.

5.                  Fauconnier G., Turner M. Conceptual integration networks // Cognitive science. - 1998. - vol.22. - 133-187.

6.                  Zinken J. Ideological Imagination: Intertextual and Correlational Metaphors in Political Discourse // Discourse and Society. 2003. Vol. 14. № 4.

7.                  Арутю­нова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.,1990. - с.296-297.

8.                  Э. В. Будаев, А. П. Чудинов Современная политическая лингвистика., Екатеринбург, 2006.

9.                  Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. - М.: Прогресс, 1989 — 312.

10.               Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретируещего подхода // Вопросы языкознания 1994 №4.

11.               Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: пер. с англ./под ред.и с предисловием А.Н. Баранова 2004.

12.               Маккормкак Э. Когнитивная теория метафоры // теория метафоры. М., 1990.

13.               Ричардс А. Философия риторики// Теория метафоры. М., 1990.

14.               Рудакова А.В. Когнитология и когнитивная лингвистика / Под. ред. И.А. Стернина. Воронеж, 2002.

15.               Ченки А. Современная американская лингвистика: фундаментальные тенденции 2002, - 408 с.

Поступила в редакцию 17.07.2009 г.