О некоторых причинах контаминированных оговорок в речи детей

Лаврова Наталия Александровна,

кандидат филологических наук, старший преподаватель Московского педагогического государственного университета.

Принято считать, что основными причинами детских оговорок является неразвитость артикуляционной системы и несовершенство фонематического слуха. В порождении детских контаминаций и других перестановок определенную роль играют и мнемические процессы: ребенок лучше и легче запоминает не дальше отстоящие во времени звуки (начало – момент продуцирования речевого сигнала), которые говорящим произносились первыми, а ближние (момент окончания речевого сигнала), которые говорящий произносит последними, поэтому ребенок начинает воспроизведение слышимой им акустической последовательности с ближних звуков [П.Т. Тюрин, 2006]. Другой причиной является неумение анализировать пространственные отношения, в частности – неустоявшееся доминирование правой руки над левой. Согласно данным, приводимым П.Т. Тюриным (2006), 54 % детей в возрасте от полутора до 3 лет являются функционально равнорукими, или амбидекстрами, возможно, именно этим объясняется тенденция соединять слова – разные по семантике, но созвучные или по какой-либо причине смежные в сознании ребенка.

Еще одной причиной возникновения контаминантов в детской речи служит бинарная модель взаимодействия смысловых элементов, когда один элемент антиципирует другой – по причине синонимичности, антонимичности или какого-либо другого формального или семантического сходства. В любом случае приходится констатировать, что контаминированные оговорки до 3 лет являются, по большей мере, случайными и быстро исчезают из речи ребенка в том случае, если не получают положительного подкрепления со стороны окружающих. В то же время в том случае если ребенок рано начинает говорить (в 12-18 месяцев), возможно сознательное искажение фонетического облика слова или создание путем компрессии слова-контаминанта на базе усвоенных ранее слов. Определенную роль в возникновении оговорок играет и отсутствие для ребенка устоявшегося значении и смысла у произносимого слова: звуковая оболочка слова является более притягательной на пути освоения родного языка, поэтому ребенок стремиться экспериментировать со словом, проверяя реакцию окружающих, останавливая свой выбор на том или ином слове в зависимости от внешнего сигнала, который он получает от взрослых – «принято-непринято», «одобрено-неодобрено», «хорошо-плохо». Известны случаи, когда родители поддерживают языкотворчество ребенка, сопровождая его положительным подкреплением [Слобин Д., Грин Дж., 1976].

 Речевые ошибки, суть которых заключается в нарушении принятых языковых норм, являются неизбежными в процессе освоения языка. Сам факт их наличия может рассматриваться как доказательство того, что каждый индивид самостоятельно строит в собственном сознании свою языковую систему, ориентируясь на речевое поведение извне. Приведем некоторые примеры контаминированных слов в речи русскоговорящих детей (от 2 до 5 лет): жабоед (жаба + людоед), приштопоривать (штопор + пришпорить) лошадей, бетонический сад (бетон + ботанический), удручальное кольцо (обручальное + удрученный), грекфрукты (грек + грейпфрукты), автографировать (автограф + фотографировать), кариес (кариес + карие глаза). Со времени Л.В. Щербы речевые инновации рассматриваются в качестве отрицательного языкового материала, под которым следует понимать различные отклонения от нормы, и которые способствуют лучшему понимаю того, как функционирует языковая система. По мнению С.Н. Цейтлин, при анализе сущности отклонений от нормы можно многое узнать о языковой системе, так как обнаруживается разная природа языковых единиц и категорий, а также неполноценность некоторых парадигм [С.Н. Цейтлин, 2003].

В методике преподавания, лингвистике и психолингвистике принято различать ошибки (англ. errors), которые носят устойчивый характер и обусловлены незнанием некоторого аспекта системы языка, и оговорки (описки) (англ. mistakes), не имеющие систематического характера и связанные с временным ослаблением внимания и контроля за речью в процессе речевой деятельности. Дифференциация языковых ошибок и случайных оговорок оказывается возможной в том случае, если объем речевой продукции каждого индивида достаточно обширен, при условии заданных условий коммуникации. Ошибка представляет собой регулярно повторяющееся в аналогичных ситуациях отклонение от нормы, не зависящее от физического или психического состояния человека. Настоящая статья имеет целью проанализировать с точки зрения структуры, семантики и мотивации оговорки в детской речи.

 В детской речи наблюдается тенденция к симметричной и аналогичной организации языкового материала, что приводит к образованию идеальных словоизменительных и словообразовательных парадигм. Приведем примеры детских оговорок из английского языка и попытаемся понять, в чем заключается причина их появления (все примеры взяты из A. Zamudio “The American Sandbox Dictionary of Children's Mispronounced English”, 2009). Заметим также, что практически все определения, в отличие о созданных слов, являются узуальными, таким образом новое слово репрезентирует известное, не новое понятие, что также свидетельствует о том, что это не словотворчество в подлинном смысле слова, но оговорка: “earsdrop” - to listen in on a conversation that was intended to be private: “Daddy! Jimmy was earsdropping on us again!”. В данном случае замена первого компонента узуального идиоматичного сложного слова “eavesdrop” обусловлена попыткой осмыслить его компоненты как значимые, чему отчасти способствует созвучность слов “eaves” и “ears”. Со словообразовательной точки зрения рассматривать получившееся слово как сложное было бы неверно, так как оно образовано не соединением элементов “ears” и “drop”, но наложением одноосновного слова на двухосновное. Оговорка “foodgerator” (food + refrigerator) также образована по аналогии и при попытке найти семантически значимую внутреннюю форму слова “refrigerator”: a household appliance in which perishable foods are kept cool by means of mechanical cooling, the outside of which has become the most common location for children's latest artistic creations. “Mom, I put the milk back in the foodgerator like you told me to.” (Colin, age 3, Vermilion, OH USA). Контаминант “kangaroof” (kangaroo + roof) был создан по принципу народной этимологии: a fur covered, undomesticated marsupial native to the continent of Australia with short forelimbs, powerful hind limbs that they leap with, a small head and a large tail. “Dad, can we get a kangaroof for my birthday?” (A. Hernandez, age 2, Mexico). Cложнее интерпретировать контаминант “menicorn” - a legendary mythical animal with the body of a horse characterized by a single spiraled horn protruding from its forehead. “I'm going to ride a menicorn someday!”. Первым компонентом здесь выступает слово “men” (люди, мужчины). По всей видимости, здесь вступают в силу ассоциативные связи: если на данном этапе ребенок уже знаком с другим мифологическим животным – кентавром – получеловеком-полулошадью, он может подумать, что единорог – это тоже «полулошадь», сродни кентавру.

Контаминант “flusterated” представляет собой то, что мы называем гиперсемантизацией – создание компрессивного слова, компоненты которого являются синонимами, то есть выражают примерно одного и тоже понятие. Одно из значений слова “fluster” – «волнение», «трепет», «тревога». Эти же семы представлены в слове “frustrated” (frustration): a feeling of disappointment or aggravation by a situation or circumstance. “That makes me very flusterated!” (Justin, age 5, Saint John NB, Canada). Контаминант “lumpster” образован стяжением слов “lump” и “lobster” и определяется как «ракообразное с большими клешнями, которое едят большие люди» (Thornton Schuelke, Cape Coral / Fort Myers, FL USA): A crustacean (shellfish) with big claws that big people like to eat. “Mom and Dad went out to eat some lumpster!”. В данном случае мотивация слова может быть как эзотерической, так и экзотерической: в определении слова указано, что большими (lump) могут являться как клешни рака, так и люди, которые их едят. Возникновение контаминанта “ellegator” (elevator + alligator - a vertically moving cabin, cage or platform in a structure or building that moves people or freight from one level to another: “Mommy! Let's ride the ellegator!“ (Gabi, age 3, MO USA)) обусловлено причинами иного характера. Ничего общего в семантике слов-прототипов не наблюдается, скорее всего, ребенок раньше познакомился со словом “alligator” – во время чтения взрослыми книг, на картинке и т.д. “Elevator” прозвучало позже и было новым, непривычным словом; кроме того, здесь может иметь место сознательное соединение слов с целью каламбура, языковой игры, что встречается в речи детей начиная с двух-трехлетнего возраста.

 В некоторых случаях возникает сложность определения типа детской оговорки, в частности, трудно разграничить метатезис – перестановку букв и/или слогов в слове и контаминацию, поскольку получившаяся перестановка приводит к тому, что в слове «прочитывается» еще одно слово, как, например, в английском “agillator”: a large reptile with a long mouth, sharp teeth and powerful jaws. Native to the wetland areas of the southwest United States and China. “Look Mom, that man's boots look like an agillator!“ (Jada, age 3, Alton, IL USA). Здесь возможна как перестановка букв “l” и “g”, так и стяжение слов “agile” (“agility”) и “alligator”. Английское “agile” означает «ловкий», «проворный», «живой», «подвижный» – семы, в принципе, совместимые с понятием «крокодил». Контаминант “effelent” (a large, grayish-brown, five-toed animal with a long, hose-like nose and very large ears. “I saw an effelent at the zoo today!” (Madison, age 3, St. Charles, MO; Pam, age 4, Crestview, FL USA)) также может быть проанализирован с разных позиций – как оговорка-метатезис и как контаминант. Во втором случае одним из составных элементов может быть слово “effect” , поскольку слон большой и, как правило, производит значительный эффект, особенно на детей.

Итак, контаминированные оговорки в детской речи могут быть обусловлены:

1.                  Естественным стремлением ребенка осмыслить новое, незнакомое и, возможно, «бессмысленное» для него слово или его структурные элементы как значимые, наделенные смыслом.

2.                  Тенденцией к симметричной и аналогичной организации языкового материала, в котором все слова должны обладать прозрачной внутренней формой и быть семантически или структурно мотивированными.

3.                  Экспериментированием с формой слова и, как следствие, попыткой каламбурного словообразования, особенно в том случае, если это находит положительное подкрепление со стороны взрослых.

4.                  Недостаточным развитием артикуляционного аппарата и несовершенством фонематического слуха ребенка. В этом случае образованный контаминант представляет собой «случайный» результат метатезиса – перестановки в слове букв и/или слогов.

 Литература

1.                  Тюрин П.Т. Метатезис в детской речи // Научно-методический журнал «Вестник практической психологии образования» № 4 (9), 2006 [электронный ресурс]. www.psy.lv/templates/userfiles/documents/zinatne.doc.

2.                  Цейтлин С.Н. Речевые ошибки при освоении русского языка как родного и иностранного: опыт сопоставительного анализа // Х Конгресс МАПРЯЛ «Русское слово в мировой культуре». Методика преподавания русского языка: традиции и перспективы. Т. 2. – СПб., 2003. – С. 426 – 432.

3.                  Zamudio, Alvin. The American Sandbox Dictionary of Children's Mispronounced English, 2009 [электронный ресурс]. http://www.americansandbox.com.

Поступила в редакцию 31.08.2009 г.