О понятиях «опрощение основы», «деэтимологизация» и «контаминация» в русском и английском языках

Лаврова Наталия Александровна,

кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры лексики английского языка Московского педагогического государственного университета.

Одним из видов исторического изменения слова выступает опрощение – процесс, при котором слово со сложным морфологическим составом в процессе исторического развития языка утрачивает членимость и воспроизводится, а нередко и воспринимается носителями языка как неразложимое. По мнению В.Н. Немченко (1984), опрощение есть языковой процесс, в результате которого производная основа изменяется в основу непроизводную, то есть основа, состоящая из двух или более морфем, превращается в одноморфемную, корневую основу. При опрощении в результате слияния аффиксов с корнем или слияния двух основ происходит сокращение морфем в слове. Различают два вида опрощения – полное, или абсолютное, и неполное. При полном опрощении слияние двух или более морфем происходит таким образом, что в синхронии даже теоретически оказывается невозможным членение слова на элементы. В английском языке это, например, слово ‘barn’, восходящее к двум самостоятельным словам ‘bere’ – ‘barley’ и ‘ern’ – ‘house’. В современном английском языке слово ‘barn’ имеет следующее значение: “a barn is a building on a farm in which crops or animal food can be kept” [CCED, 2006:225]. Таким образом, по мере того, как происходит постепенное изменение морфологической структуры слова ‘barn’, меняется и его значение, в частности – становится более широким: имеется в виду не только ячмень, но и любая другая сельскохозяйственная культура, не только и не столько дом, но помещение, расположенное рядом с домом и не предназначенное для жилья. В русском языке словом с полным опрощением основы является слово «ветер», восходящее к «вътръ», в котором срединное «ъ» изменилось в «е», а между согласными «т» и «р» появился беглый «е». Слово «ветер» образовано от «въти» в значении «веять».

При неполном опрощении следы производности или морфологической сложности слова сохраняются, хотя уже и утратили свое значение. Так, раньше в слове «порошок» выделялись две морфемы – корневая «порош-»и аффиксальная «–ок». В современном русском языке это слово рассматривается как простое однокоренное. В английском языке примером неполного опрощения служит слово ‘chaffer’ (XIX), которое, несмотря на свое «иностранное звучание», является исконно английским и восходит к словам-основам ćēap – bargain, sale + faru – going, journey, proceedings, реконструированная форма слова выглядит следующим образом: *ćēapfaru. Примером неполного опрощения являются и многие другие английские слова, например: dastard (XV): formed on Middle English dasi – inert, dull + berd – beard; daisy: Old English dæges ēage – day’s eye; gantry (XIV,XIX) – four-footed wooden stand for barrels; platform for a traveling train: Old English gallon + tree, etc. (OCDEE, 1996). Н.Н. Амосова называет такие слова «сложночленимыми», отмечая, что «подобные слова находятся в состоянии перехода к полному опрощению, и современные их формы фиксируют один из этапов процесса постепенной деморфологизации» [Амосова, 1955:112-114]. Автор приводит следующие примеры слов из английского языка с неполным опрощением – island, to become, brimstone, yeoman: «Это слова, принадлежащие к первой ступени опрощения: они фактически уже не членимы, но еще не изменили свою внешнюю форму настолько, чтобы окончательно превратиться в слова с простым морфологическим составом» [Амосова, 1955:116].

В лингвистической литературе нередко встречается синонимичная трактовка понятий «опрощение» и «деэтимологизация». В частности, так считает О.С. Ахманова (1966) и авторский коллектив «Англо-русского словаря по лингвистике и семиотике» (АРСЛС, 2001): «Деэтимологизация, опрощение – утрата словом этимологической мотивированности вследствие стирания морфологических границ и превращения членимой основы в синхронно нечленимый корень» [АРСЛС, 2001:98]. Представляется, что такой подход, при котором два смежных, но все-таки различающихся понятия трактуются недискретно, является не оправданным и вот почему: опрощение действительно, как правило, имеет следствием деэтимологизацию, но обратное не всегда верно: деэтимологизация не всегда предполагает опрощение морфологической структуры слова. Приведем некоторые примеры. Существительное ‘garfish’ (XV) (морская щука, сарган) означает ‘fish having a spear-like snout’ и восходит к древнеанглийскому gār – spear + fish. Очевидно, первый элемент этого слова не связывается носителями языка со значением «копье», в то же время морфологически слово ‘garfish’ воспринимается как сложное. То же самое можно сказать и о слове ‘garlic’ (чеснок), восходящему к словам-основам gār – spear + lēac – leek. Н.М. Шанский (2005) по этому поводу пишет, что «превращение членимой основы в непроизводную при опрощении в подавляющем большинстве случаев сопровождается деэтимологизацией слова как номинативной единицы, в результате которой оно из мотивированного названия того или иного явления действительности и мысли становится немотивированным…Однако было бы неправильным думать, что опрощение обязательно влечет за собой деэтимологизацию и, наоборот, деэтимологизация обязательно предполагает опрощение; тем более неверно эти два совершенно различных процесса (словообразовательный и лексикологический) рассматривать недифференцированно, как это делали «казанцы» » [Шанский, 2005:190].

Изучению явления опрощения посвящены многие работы представителей казанской лингвистической школы, в частности – В.А Богородицкого, который определяет опрощение как такой случай изменения морфологической структуры слова, когда определенное «слово, в умах индивидуумов прежнего времени разлагавшееся на морфологические части, в умах индивидуумов последующего времени (при некоторых условиях) не разлагается, становится простым» [Богородицкий, 1939: 153]. Термину «опрощение» у В.А. Богородицкого предшествовал термин «морфолого-семасиологическая абсорбция», употребленный и в статье «О морфологической абсорбции» (1895), в которой это понятие впервые появилось в отечественной лингвистике. Под морфолого-семасиологической абсорбцией понимается частичный вид морфологической абсорбции, то есть слияние рядоположенных морфем в одну, когда слово перестает пониматься относительно своего состава и понимается только в своей целостности. Вслед за Н.В. Крушевским, Н.М. Шанский (2005) использует термин «интеграция» как синонимичный термину «опрощение»: «под опрощением (интеграцией) понимается такое изменение в морфологической структуре слова, при котором производная основа, ранее распадавшаяся на морфемы, становится непроизводной, нечленимой» [Шанский, 2005:189].

В качестве причины опрощения морфологической структуры слова И.А. Бодуэн де Куртене называет «центрально-языковое стремление», заключающееся «в облегчении движения абстрактной мысли», в силу чего «слова становятся более определенными символами» [Бодуэн де Куртене, 1963:240].Опрощение, по В.А. Богородицкому, предусматривает связь слова с родственными ему словами, вследствие чего слово со сложным морфологическим составом утрачивает значение отдельных морфологических частей и становится простым символом данного представления, тем самым на место «генетического значения», то есть внутренней формы слова, выступает «реальное значение». Процесс опрощения, по В.А. Богородицкому, в определенном смысле напоминает процесс семантической ассимиляции и имеет несколько ступеней: 1) прозрачный морфологический состав слова, от которого реальное значение значительно удалилось, например слова «забыть» (общеслав. образовано с помощью приставки «за-» и глагола «быть»), «намерение» (заимств. из ст.-сл. языка, суффиксальное производное, образованное с помощью приставки «на» и сущ. «мера»). 2) четко выделяемый префикс слова, но неясность самого корня, например «захолустье» (собств.-русск. Образовано суффиксацией предложно-падежной формы «за халугой» – «за изгородью»), «обуть» (общеслав. Образовано суффиксальным путем от «обути», производного с помощью приставки «об-» от «ути» – надевать обувь, имеющего индоевр. характер), «разуть». 3) фонетические изменения, содействующие процессу опрощения и затмевающие морфологическую структуру слова, но не являющиеся причиной данного процесса (В.А. Богородицкий, 1939). Морфологическое опрощение может приводить к возникновению в языке новых корней: на базе прежних префикса и корня («по-дол» – собств.-русск., «по долу» – «по низу», где сущ. «дол» – «низ»; «по-яс» – общеслав. префиксальное производное от «юсати», родственное литовскому «júosti» – «пояс», «су-пруг» – заимств. из ст.-сл. и образовано с помощью приставки «су-», связано со словами «упругий», «пружина»), корня и суффикса («пал-ка» – др.-русск. производ. посредством суффикса «–ка» от исчезнувшего «пала» – «дубина»). Параллельно может изменяться и восприятие морфологического состава слова: в современном русском языке слово приятель ассоциируется со словом «приятный», при этом «при-» воспринимается как префикс. В действительности же в слове «приятель» сочетание звуков «при» является частью корня, что подтверждается наличием в санскрите слова ‘pryas’ – «друг».

Анализу основных причин опрощения слова посвящен отдельный раздел книги «Очерки по русскому словообразованию» (2005) академика Н.М. Шанского. Автор указывает на то, что основной причиной, вызывающей процесс опрощения, являются семантические изменения, происходящие в производных и образующих словах, в частности – утрата словом смысловой связи с этимологически родственными ему словами, при этом опрощение семантического происхождения связано с превращением слова из мотивированного знака в немотивированный: «Приводящий к опрощению основы семантический разрыв между производным и производящим словом (или родственными производному словами) может происходить как потому, что утрачивается старое и развивается новое значение в производном слове, так и потому, что соответствующие процессы наблюдаются в производящем и родственных словах или же и в них, и в производном одновременно. Так, например, в словах вздор, колеть, обои, окно, ловкий опрощение произошло в силу того, что они по сравнению с производящими или родственными словами вздирать, кол, обивать, око, ловить получили такие значения, которые с исходной семантикой стали уже несоотносительными [Шанский, 2005:195].

Второй причиной, приводящей к опрощению, является, по мнению Н.М. Шанского, архаизация соотносительных с данными словами производящих и родственных слов. Сюда относятся такие русские слова, как ресница (связано со словом «бахрома»), зычный (связано со словом «звук»), неряха (связано с диалектальным «ряхая» – красивая). Третья причина – различные изменения звукового облика слова: выпадение звука «п» перед «н» в слове «сон», появление «т» вместо «д» в слове «затхлый», выпадение «в» после «б» в слове «обитать»: «Если говорить о тех изменениях в фонетическом облике слов, которые приводили к опрощению, то в роли таких следует прежде всего назвать монофтонгизацию дифтонгов, изменение согласных с j, упрощение групп согласных, смягчение заднеязычных, чередования гласных, метатезы, диссимилятивные и ассимилятивные процессы» [Шанский, 2005:204]. Необходимо отметить, что для того чтобы появляющаяся в результате модификации звукового облика слова возможность опрощения превратилась в реальный факт языка, необходимо наличие семантических изменений в слове и архаизации родственных слов.

Кроме указанных, причиной опрощения в отдельных случаях могут выступать слова, принадлежащие разным стилям речи: например стежка – стезя, агнец – ягненок, зеница – зенки.

Отдельного рассмотрения заслуживает причина опрощения и деэтимологизации заимствованных иноязычных слов, нередко имеющих интернациональный характер и восходящих к словам греческого, латинского или французского происхождения. Элементы таких слов проф. И.В. Анольд предлагает называть комбинирующимися формами. Косвенным подтверждением того, что эти слова не воспринимаются носителями языка как сложные является наличие тавтологичных, или плеонастических, выражений, типа «для проформы», «в анфас», «вечерняя серенада» и т.д. Приведем некоторые примеры из английского языка: anniversary (XIII) – Etymology: Latin anniversāries (adj.), formed on annus – year + versus – turning + ārius (ārium – feast); belfry (XIII) – bell-tower or chamber. Etymology: Old French berfrei, Frankish * bergfrid, formed on *bergan protect + * friduz peace, shelter; the etymological meaning being ‘defensive place of shelter’; belligerent (XVI) – waging war. Etymology: formed on Latin bellum – war + gerere carry; benediction (XV) – Etymology: formed on Latin bene – well + dīcere – speak; benefice (XIV) – favour, benefit; ecclesiastical living. Etymology: formed on Latin bene – well + fic- variant of stem of facere – do, make; carnival (XVI) – season of revelry immediately preceding Lent. Etymology: formed on Latin caro, carn- flesh + levāre – lighten, raise, lit. ‘cessation of flesh-eating’; catachresis (XVI) – improper use. Etymology: formed on Greek cata- - amiss + khrêsthai – use.

Какое же место занимает опрощение в системе словообразования языка и как к нему относится: как к отрицательному явлению, свидетельствующему о забвении этимологи слова и истории его развития, или как к явлению, способствующему обогащению языка новыми корневыми основами? Н.М. Шанский полагает, что «в общей системе словообразования процесс опрощения имеет очень большое значение, так как в первую очередь благодаря опрощению язык обогащается новыми корневыми словами, пополняется новыми словами с непроизводной основой» [Шанский, 2005:212]. Отчасти с данным утверждением можно согласиться, исключая, по-видимому, те случаи, когда речь идет о словах с комбинирующимися формами, поскольку, строго говоря, здесь имеет место деэтимологизация, да и то не всегда и не для всех носителей языка: это зависит от общей грамотности и уровня образованности человека, то есть то, что немотивированно для одного, может оказаться мотивированным для другого Что касается опрощения, то о нем вообще вряд ли можно говорить в таких случаях, так как слова с комбинирующимися формами сохраняют в своем составе полноценные греческие или латинские корни, хотя в большей или меньшей степени в модифицированном виде.

Следующий вопрос, заслуживающий отдельного рассмотрения, это вопрос о том, как соотносятся такие явления, как опрощение основы и контаминация, заключающаяся в усечении полнозначных морфем и последующем их слиянии. В сущности, происходит то же, что и в процессе опрощения – образование единой морфемы из двух. Нередко этимологические словари, указывая происхождение и значение соответствующих корней, из которых образовалось на первый взгляд не членимое слово, поясняют, что имеет место «слияние» корней (англ. “contamination”,“blending”). В частности, такой пометой в английском этимологическом словаре сопровождаются слово “cantankerous”, появившееся в английском языке в XVIII в результате слияния ирландского слова cant – аукцион и английского rancorous – недовольный, жалующийся. По-видимому, решение этой проблемы напрямую связано с определением границ синхронического и диахронического анализа производных и сложных слов: «При установлении современных словообразовательных связей производного и образующего слова следует учитывать, что производная основа по отношению к производящей является действительно от нее образованной далеко не всегда. Вопросы определения реального образования слова как лингвистической единицы и вопросы определения наличной в настоящее время словообразовательной соотнесенности между словами нередко оказываются совершенно различными, синхронный словообразовательный срез слова зачастую ничего общего с его диахроническим словообразовательным разрезом не имеет» [Шанский, 2005:174]. Основываясь на данных этимологических словарей и, прежде всего, «Краткого Оксфордского Этимологического Словаря», можно предположить, что слова, образованные в результате контаминации, должны, во-первых, фиксироваться источниками не ранее XIII века, а во-вторых, создаваться с помощью усечения и слияния морфем, при этом данный процесс не должен занимать продолжительного промежутка времени, так как в этом случае речь будет идти о фонетических изменениях в слове, в конечном итоге приведших к различного рода редукциям и опрощению основы.

Литература

1.                  Амосова Н.Н. Слова с опрощенным морфологическим составом в совреенном английском языке // Ученые записки ЛГУ, № 180, вып. 21. – М.: 1955. – С. 109 – 116.

2.                  Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М.: Советская энциклопедия, 1966. – 608 с.

3.                  Богородицкий В.А. Очерки по общему языкознанию и русскому языку. – М.: Учпедгиз, 1939. – 223 с.

4.                  Бодуэн де Куртене И.А. Избранные труды по общему языкознанию, тт. I –II. – М.: Изд-во АН СССР, 1963. – 775 с.

5.                  Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование: учебное пособие для филологический специальностей университетов. – М.: Высшая школа, 1984. – 253 с.

6.                  Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. Изд. 2-е, доп. – М.: КомКнига, 2005. – 336 с.

Словари:

7.                  Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике (АРСЛС). – Москва: Азбуковник, 2001. – 640 с.

8.                  Краткий этимологический словарь русского языка. – М.: Просвещение, 1971. – 542 с.

9. Collins Cobuild English Dictionary (CCD). – М.: Астрель, 2006. Том 1. – 1583 с.

10.               Collins Cobuild English Dictionary (CCD). – М.: Астрель, 2006. Том 2. – 1500 с.

11.               Oxford Concise Dictionary of English Etymology (OCDEE). – Oxford, New York, 1996. – 552 c.

Поступила в редакцию 18.02.2009 г.