«Конфликт цивилизаций» как конфликт
стандартов и проблема диалога между цивилизациями в основе международного права
и международных отношений
Мустафаев
Рауф Сурхай оглу,
аспирант Института философии социологии
и права НАН Азербайджана.
Обсуждение
проблем цивилизационной идентичности той или иной модели государственного
строительства введено в оборот в концепции цивилизации Освальда Шпенглера в
произведении («Закат Европы», 1918), увидевшего в переходе к единой общемировой
цивилизации конец, завершение культуры.
Иной
подход - Арнольд Тойнби («Цивилизации перед судом истории», 1947) определил
цивилизацию, как наименьший блок исторического материала, к которому обращается
тот, кто пытается изучать историю собственной страны. Цивилизация - это
имеющая пределы во времени и пространстве интеллигибельная единица
общественной жизни, составной частью которой является история страны.
Попытку
упростить задачу и превратить цивилизационную проблематику в инструментарий
актуальной политологии предпринял С.Хантингтон, выступивший с нашумевшей
статьей («Столкновение цивилизаций?», 1993). Цивилизация по Хантингтону -
культурная общность наивысшего ранга, выше которой уже следуют видовые (в
культурном измерении) признаки рода человеческого. Деление на цивилизации
происходит по совокупности особенностей языка, истории, религии, обычаев,
институтов.
Концепция
Хантингтона, о которой речь пойдет ниже, подхлестнула дискуссию в науке,
которая тоже пытается понять объект исследований, вполне отчетливо, но примитивно
обрисованный американским ученым. Возникают свои варианты ребусов. Например,
говорится о цивилизации, как о культурной общности людей, обладающих общим
социальным генотипом, социальным стереотипом, освоившей большое (автономное и самодостаточное)
пространство, как о географически мотивированном сочетании религиозных,
этнических и исторических характеристик. В качестве признаков признака цивилизации:
контрастный тип традиции духовности и социальности, географическая (геополитическая)
отграниченность от остального мира, воплощение традиции в
популяции-носительнице (этнос или группа этносов) с обособленной традицией
государственного строительства и своей геополитической судьбой (В.Цимбурский).
Если
рассматривать процесс «намывания» культурного слоя, то достаточно очевидно
нарастание на геополитической подстилке различных культурно-исторических явлений.
Ландшафтные барьеры, разделяющие локальные этнические формирования формируют
локальные культуры. В какой-то момент развитие техники и пространственная экспансия
преодолевают барьеры и конфликт культур разрешается путем доминирования одной
из них. Доминирует, разумеется, более высокая культура с мощным адаптивным
потенциалом и способностью поглощать все лучшее из локальных культур. Так
складывается цивилизационная культура, которая в идеальном варианте образует
единственный центр - мировой город. Наиболее «живучими» оказываются
цивилизации, созданные по модели империи. Распад империй влечет за собой
образование наций. Наиболее «живучими» являются нации, добившиеся внутренней
цивилизационной однородности и нашедшие возможности политического союза с
нациями одной и той же цивилизационной природы.
В
данной модели геополитическая подстилка обеспечивает пространственные качества
среды. Культура является как закрытый и доисторический тип общения-общности
(для которого достаточно понимания устной речи), распределенный в виде «человеческой
материи» на геополитической подстилке. Цивилизация здесь - инструмент
вписывания культур в геополитическую подстилку, а также в пространственные
конфигурации, созданные историческими империями. Тогда нации - квазизакрытые
территориальные системы, обеспечивающие интеграцию культурной субстанции и
цивилизационной структуры в государства-нации. Нации как бы овладевают своей
историей и наследием культур и цивилизаций, избавляясь от рока одновариантного
естественно-исторического процесса.
В
данном случае становятся бессмысленными рассуждения о высших и низших стадиях
развития культурных общностей, ибо в каждом уровне заложен свой смысл. Противопоставление
нации, цивилизации и культуры становится ненужным. Более того, нация, забывшая
о своих этнических или цивилизационных корнях, свое развитие вынуждена
определять, как попытку возвращения к этим корням. Тогда цивилизация становится
еще и высшей стадией культурного развития современной нации или группы наций,
восстановленной на новом уровне вновь обретенной неповторимости и своеобразия
характера народных традиций, производственного творчества, науки, искусства,
литературы, а также государственных форм и отношений власти и общества. В
современном мире цивилизация становится одновременно и общностью наций,
отнесенных к одному культурному типу и одному стержню культурного развития,
цивилизация - общность, обладающая парадигмой и ресурсами автономного выживания
в процессе природных и исторических катаклизмов («образ особого человечества на
отдельной земле»).
Фукуямовская
парадигма «конца истории» предполагала, что разработанная США техника «плавильного
котла» в состоянии переплавить все культуры, цивилизации и политические системы
человечества, превратив их в единый
сплав с заранее заданными качествами.
Главной
причиной неизбежного конфликта цивилизаций Хантингтон считает изменение
возможных мотивов конфронтации в мировой политике. После крушения социалистического
лагеря и советской супердержавы, идеология и экономика отходят на второй план.
Источником конфликта становится культура.
Такого
рода изменение мотивов - не первое в истории.
Хантингтон
полагает, что нации-государства будут главными субъектами конфликтов, но
конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами,
принадлежащими разным цивилизациям. Линии разлома между цивилизациями станут
линиями будущих «фронтов».
С
окончанием холодной войны идеологический характер конфронтации был преодолен
и конфликтность в глобальной мировой политике перестала быть чисто европейским «изобретением».
Незападные народы и правительства перестали быть пассивным объектом западной колониальной
политики и начали сами творить историю, порождая новые типы конфликтности,
связанные с характером всей предшествующей истории. На этом этапе деление на «первый»,
«второй» и «третий» мир утрачивает смысл. Страны начинают группироваться исходя
из этической (цивилизационной) комплиментарности. На первый план выходят
различия религиозного происхождения, которые складывались столетиями и не могут
быстро модернизироваться. Они оказываются более фундаментальными, чем различия
политического или идеологического характера, а политическим аргументом
становятся в силу «уплотнения» мира, втягивания локальных сообществ в мировую
политику. Цивилизации «нащупывают» друг друга, вступают во взаимодействие, что
приводит к росту цивилизационного самосознания и увеличению вероятности
конфликта.
Указанные
обстоятельства приводят к принципиально иному характеру политической
мобилизации, а значит - к изменению параметров, характеризующих
эффективность политики.
Остроту
назревающим конфликтам придает осознание элитными слоями незападных сообществ
того факта, что Запад уже не догнать, двигаясь по его пути. Поэтому интерес к
Западу как поставщику политических стратегий, культурных и материальных стандартов
утрачивается, происходит девестернизация элит, обращение их к историческим
корням. Запад все чаще наталкивается на решительное противодействие попыткам
внедрить свои ценности (демократия, либерализм) в качестве общечеловеческих.
Эти ценности усваиваются некоторыми слоями общества других цивилизаций лишь
поверхностно, чем еще больше дискредитируются.
Иллюстрируя
свои доводы конфликтами по границам исламского мира, Хантингтон, тем не менее,
полагает, что больше всего проблем у Запада будет с Россией: «Западный демократ
вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет
немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами,
не примут либеральную демократию и начнут вести себя как русские, а не как западные
люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и
враждебными». Проблемы, связанные с противодействием «западнизации», Хантингтон
видит также в Мексике и Турции.
Таким
образом, теория конфликта между цивилизациями может вылиться в обоснование
эскалации авторитаризма Запада под лозунгом защиты цивилизации (на основе
западных критериев цивилизованности). Противоположный вариант - признание «плюрализма
культур» и того факта, что новое варварство есть в том числе результат неадекватной
активности западной цивилизации.
Литература
1.
Хантингтон
С. «Столкновение цивилизаций?», журнал «Полис», 1994, №1, с.33-48.
2.
Хантингтон
С. «Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности» Издательство: М:
АСТ /Транзиткнига; 2004, 640 стр.
3.
Андрей
Савельев, http://www.savelev.ru/book/?ch=97.
4.
Василенко
И. А. «Геополитика», учебное пособие, Москва, «Логос», 2003г., стр. 131.
5.
Цыганков
П. А. «Теория международных отношений», Москва, «Гардирики»,
6.
Татьяна
Алексеева «После «холодной войны»: поиск новой
парадигмы» // Pro et Contra – Том 2, № 1, 1997 год.
7.
Хантингтон
С. Дискуссия вокруг цивилизационной модели: С. Хантингтон отвечает оппонентам,
// «Полис», 1994, №1, с.49-57.
8.
Хантингтон
С. «Век мусульманских войн» //Newsweek, январь 2002.
9.
Неклесса
А. «Первая война XXI века» // on-line проект «Русский архипелаг» http://www.archipelag.ru/geopolitics/stolknovenie/11september/114/.
Поступила в редакцию 03.02.2010 г.