ISSN 1991-3087
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
Яндекс.Метрика

НА ГЛАВНУЮ

Поэтика «необъявленного сна» в произведениях В.Г. Короленко

 

Юрков Дмитрий Игоревич,

аспирант кафедры русской литературы и фольклора Московского городского педагогического университета Института гуманитарных наук.

 

С середины 90-х годов XIX века в творчестве В.Г. Короленко усилились романтические тенденции. Н.К. Пиксанов подчёркивал, что В. Короленко глубоко лиричен и что «лиризм есть не только придаток к его эпическому повествованию, как «отступления», но являет собой истинную стихию его творчества, имманентен его поэзии»[1], поэтому в произведениях В.Г. Короленко сновидение становится универсальным медиатором между реальностью и текстом.

Для изображения сновидения писатель использует различные приемы. В одних рассказах – это прием «необъявленного сна» (на одной повествовательной плоскости оказываются внешняя действительность персонажа и его подсознание»[2]).

Все пункты концепции нашли свое развитие в рассказе «Сон Макара». Здесь сновидение становится формой развития основного сюжета. В этом случае все литературное произведение является содержанием сновидения одного из персонажей. Этот прием помогает читателю перейти от действительности к эстетическому созерцанию, – уснуть в начале развития действия, чтобы снова проснуться при его завершении – вернуться к переживаниям обыденной жизни.

В рассказе мы видим религиозное удвоение мира: перед нами мир людей, и небесный мир. Грань стерта, и нельзя с уверенностью сказать, где кончается реальность и начинается сон. Значимым оказывается эффект незаметности перехода из одной сферы в другую. Использование этого приема напрямую связано с главной мыслью рассказа, в основе которой лежит парадокс: Макар в сновидении более живой, чем в жизни. В первой половине рассказа перед нами человек, в голове которого рождаются мысли, только когда он выпьет, он живет, «как во сне». В сновидении же он, очутившись на суде Тойона, протестует против приговора быть мерином: «Как мерина Макара гоняли всю жизнь: гоняли старосты и старшины, заседатели и исправники, требуя подати; гоняли попы, требуя ригу; гоняли нужда и голод…»[3].

Следует отметить, что именно из-за незаметности перехода яви в сон читатель до конца рассказа находится в сомнении: сон это или видение перед смертью замерзающего Макара, или все же описание его жизни после смерти. Черновая рукопись рассказа заканчивается так: «А весы все колыхались, и деревянная чашка подымалась все выше и выше... Однако он плакал так сильно, что его старуха, стряпавшая у камелька ячменную лепешку, решилась его разбудить... Наклонные черные стены склонялись, а по лицу текли слезы... Это были уже горькие слезы о том, что он жив, что он не умер действительно». Оставив в конце рассказа недоговоренность, писатель стремился усилить обобщающий смысл образа Макара и его судьбы.

Прием «необъявленного сна» Короленко использует еще в нескольких произведениях. Например, в «фантазии» «Тени» лишь две фразы указывают на то, что Ктезиппу (ученику Сократа) видит сновидение: «И две тени пошли дальше, а душа Ктезиппа, исторгнутая сном из тленной оболочки, понеслась им вслед....»[4], «Платон первый прервал его молчание. – Исследуем, – сказал он, – сон и его значение»[5]. Сюжет же разворачивается так, будто Ктезипп на самом деле видит Сократа и его спутника после смерти.

В рассказе «Судный день» нет ни малейшего намека на то, что герой уснул: фантастические события, одним из героев которых становится еврейский черт Хапун, воспринимаются читателем в русле сказки, в соответствии с определением жанра, которое дал писатель произведению. И только в последней, двенадцатой главе читатель узнает, что все случившееся с героем было сновидением. Обращение к сказочным мотивам, которые тесно переплетены с онейрическими, как нельзя лучше обнаруживает склонность В.Г. Короленко к романтическим тенденциям, позволяющим показать мистичность и непредсказуемость и, отчасти, гротескность, человеческой жизни.

Но все же прием «необъявленного сна» не характерен для всех произведений писателя, он появляется лишь для выполнения особой функции – стилизовать произведение под устоявшийся жанр («Сон Макара» – рождественская история, «Судный день» – сказка), и тем самым завлечь читателя. Несмотря на это, идея переплетения состояния сна и действительности возникает в других произведениях В.Г. Короленко неоднократно. Например, в рассказе «Убивец»: «... а сам я точно во сне...»[6], «Лежу на сене, спать не сплю, а все будто сон вижу...», «…точно с этого взгляду от сна прокинулся»[7].

Часто процесс «засыпания – просыпания» используется как рамка для основных событий. Например, в рассказе «Софрон Иванович»: «…мой сон улетел…. Проснулся я среди глубокой ночи… В соседней каюте слышались тихие стоны, и кто-то говорил...»[8], главный герой просыпается и становится свидетелем объяснения художника с женой.

В рассказе «Художник Алымов» как только герой засыпает или готовится это сделать, вокруг него происходит странное движение: кто-то поет, разговаривает, мелькает перед окнами. Но с такой вынужденной бессонницей связан мотив откровения: именно ночью происходят беседы главного героя с художником Алымовом, раскрывающие сущность искусства, назначение человека.

Ночь, как время откровения, освобождения от условностей мы видим и в рассказе «Государевы ямщики». Герой опять просыпается, чтобы увидеть важное, заметить то, что при дневном свете не бросается в глаза, только время сна способно показать истинную картину мира. «Проснувшись среди ночи, я увидел его в той же позе... Девочка потянулась и заплакала… – Куда пойдем?... – Ага! – с злобной горечью ответил про себя Островский. – Когда бы я сам знал... К дьяволу, верно... Больше некуда...»[9]. Несмотря на всю внешнюю браваду и злобу, Островский и сам не знает, что он будет делать дальше и какая судьба ждет его дочь, именно поэтому он не может уснуть.

В перечисленных выше произведениях мы не видим сновидений как таковых, но их отсутствие не умаляет значимость онейрической тематики в творчестве В.Г. Короленко. Описание внешнего видения сна как физиологического процесса, условий сна, времени, момента пробуждения и др. являются основным структурным компонентом в поэтике «необъявленного сна».

 

Литература

 

1.                  Короленко В.Г. Избранное. – М.: Просвещение, 1987.

2.                  Короленко В.Г. Собрание сочинений в десяти томах. Подготовка текста и примечания С.В. Короленко и Н.В. Короленко-Ляхович. – М.: Гос. изд. худож. литературы, 1953. Т. 2.

3.                  Короленко В.Г. Сибирские рассказы и очерки. – М.: Художественная литература, 1980.

4.                  Пиксанов Н.К. Короленко: Идеология творчества // Короленко В.Г. Избр. произведения. М., 1926.

5.                  Семьян Т.Ф. Ритм прозы В. Г. Короленко: Дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01: Алматы, 1997.

 

Поступила в редакцию 15.10.2012 г.



[1] Пиксанов Н.К. Лиризм в творчестве В. Короленок // От Грибоедова до Горького: Из истории русской литературы. – Л., 1979. – С. 140.

[2] Семьян Т.Ф. Ритм прозы В. Г. Короленко: Дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01: Алматы, 1997. – 148 с. – С. 75.

[3] Короленко В.Г. Избранное. – М.: Просвещение, 1987. 628 с.– С.34.

[4] Короленко В.Г. Собрание сочинений в десяти томах. Подготовка текста и примечания С.В. Короленко и Н.В. Короленко-Ляхович. – М.: Гос. изд. худож. литературы, 1953. Т. 2, С. 51.

[5] Там же, С. 69.

[6] Там же, Т. 1, С. 144.

[7] Там же, С. 149.

[8] Там же, Т. 4, С. 439.

[9] Короленко В.Г. Сибирские рассказы и очерки. – М.: Художественная литература, 1980. – 319 с. – С. 75.

2006-2019 © Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов.
Все материалы, размещенные на данном сайте, охраняются авторским правом. При использовании материалов сайта активная ссылка на первоисточник обязательна.