Государственно-правовое учение Жана-Жака Руссо о возникновении и устройстве государственной власти

Максимов Илья Владимирович,

аспирант кафедры государственно-правовых дисциплин Волжской государственной академии водного транспорта.

Научный руководитель – доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, член Российской академии юридических наук

Кожевников Сергей Никитич.

Жан-Жак Руссо выступил для своего времени с радикальной политической программой, лейтмотивом которой была идея демократической организации государственной жизни посредством «общественного договора». Мысль, что государство возникает на добровольном союзе, отмеченная в «Рассуждении о неравенстве», более подробно описана в «Политической экономии» и позднее в «Общественном договоре». В своих произведениях Руссо исследует не столько происхождение и развитие государства, сколько принципы государственного права, иными словами – основы правомерного государства[1].

Какие бы ни были противоречия, философия Руссо, прежде всего социально-политическая, оказала значительное влияние на европейскую культуру и даже историю, если говорить о Великой французской революции. Идейное наследие Руссо не утрачивает своего значения и сегодня. Начиная от более или менее очевидных (как рассуждения о необходимости перезаключения общественного договора в африканских странах) до экстравагантных (наложение его идей на логическую структуру пиринговых интернет – сетей)[2].

Руссо различает природное и социальное неравенство. Конечно, он признает, что природа создает людей различными, но не эти различия обусловливают социальное неравенство – его причиной является частная собственность. Подчеркну то новое, что вносит Руссо в понимание причин неравенства: во-первых, это неравенство общественное; во-вторых, оно возникло исторически; в-третьих, оно связано с появлением частной собственности.

Как же реально, по мнению Руссо, появилась частная собственность? Здесь Руссо высказывает ряд любопытных догадок. Сначала осуществился первоначальный захват земли: « Первый, кто огородил участок земли, придумал заявить: «Это мое» и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы поверить тому, был истинным основателем гражданского общества. Сколько преступлений, сколько войн, сколько бедствий и ужасов отвратил бы от человеческого рода тот, кто, вырвав столбы или, засыпав рвы, служившие границами, воскликнул бы, обращаясь к людям: «Берегитесь слушать этого обманщика! Вы погибли, если забудете, что плод принадлежит всем, а земля – никому!»[3]. Во-вторых, он связывает возникновение частной собственности с увеличением производительности труда, благодаря которому стало возможным получение прибавочного продукта, а значит, возможность эксплуатации одного субъекта другим. Частная собственность стала основой будущего гражданского общества и причиной возникшего в нем имущественного, а впоследствии и политического неравенства.

Государство и государственная власть возникли по замечательной догадке Руссо, после появления социального неравенства. Под предлогом необходимости установить гражданский мир «богатые», как пишет Руссо, предложили «бедным» образовать государственную власть, но последним не было смысла отказываться: ведь и им надо было упрочить «спокойствие и удобства», хотя создание государства сулило преимущественные выгоды опять-таки людям богатым. Это соображение Руссо было оценено К.Марксом как «достойное внимания»[4].

Теория общественного договора Жан-Жака Руссо возникла на достаточно подготовленной его предшественниками почве. Согласно учению Томаса Гоббса, народ в «естественном состоянии» не существовал как «лицо». Следовательно, люди, находясь в состоянии «войны всех против всех», представляли собой «множество, состоящее из отдельных лиц», «толпу». Именно потому, что «естественное состояние» представляло собой состояние анархии и бесправия, «власть толпы», Т.Гоббс считал закономерным создание государственной власти, сила которой положила бы конец подобному положению дел. Таким образом, в его учении общественный договор является единым и состоит из одного соглашения, а именно из соглашения об учреждении правительства. Гоббс не признавал этот договор договором равных, поскольку люди отчуждали в пользу монарха все свои права и взамен не получали никаких прав.

Самюэль Пуфендорф выдвинул концепцию договора, состоящего из двух соглашений. Она позволила ему, в противовес Гоббсу, рассматривать народ как субъект права. Пуфендорф обосновал теорию договора, согласно которой народ является создателем государства. Он отмечал, что первое соглашение, которое следует назвать «соглашением об ассоциации», представляет собой «подмостки для государства». Народ заключает второй элемент договора, то есть «пакт о правлении», в силу которого возникает государство, «являющееся единым Лицом, наделенным рассудком и волей, совершающим действия особого рода, отличные от действий каждого гражданина в отдельности»[5].

В свою очередь, Руссо отрицал, что «естественное состояние» было состоянием войны «всех против всех», и поэтому выступил с критикой модели общественного соглашения, предложенного Т.Гоббсом. По определению Руссо, «естественное состояние – это такое состояние, когда забота о нашем самосохранении менее всего вредит заботе других о самосохранении, и состояние это, следовательно, есть наиболее благоприятное для мира и наиболее подходящее для человеческого рода». Человек, переходя из естественного состояния в гражданское, приобретает моральную свободу, «ибо поступать лишь под воздействием своего желания есть рабство, а подчиняться закону, который ты сам для себя установил, есть свобода».

Для Руссо не подлежало сомнению, что общественный договор не является договором об учреждении правительства. Народ является народом до того, как отдает себя под власть королю. Он считал, что народ становится народом в момент, когда каждый человек совершает нравственный выбор, образуя ассоциацию людей. Общественный договор у Руссо – соглашение совершенно особого рода. Это соглашение, которое народ совершает с «самим собой, то есть народ в качестве суверена с частными лицами в качестве подданных». Этот акт волеизъявления и образует государство как общественный организм, предполагая, что люди достигли такого уровня развития, что они образуют «соединение» своих сил или «концентрируют свои воли» в государственной власти. Несмотря на различие в желаниях людей, в них можно выделить нечто общее, если устранить индивидуальные крайности, - это общий интерес, который Руссо и называет «общей волей», противопоставляя ее «воли всех». «Часто существует немалое различие между волею всех и общею волею. Эта вторая блюдет только общие интересы, первая – интересы частные и представляет собой сумму изъявлений воли остальных лиц»[6]. Область, в которой утверждается общая воля – не как механическая сумма интересов отдельных личностей, не как их простая совокупность, - это прежде всего область государственного законодательства, анализ которого позволяет понять, что здесь должно иметь значение не большинство, ибо и оно может ошибаться, а подлинно общественное чувство. Общая воля воплощается в народе-суверене. Руссо, таким образом, указывает на лицо, не только как на объект государственно-властных отношений, но и как на субъект (он и гражданин, он и частное лицо, он ставит интересы государства превыше всего и, вместе с тем, преследует свои собственные цели).

Поэтому Руссо утверждает, что в основе любого правового государства лежит отнюдь не договор между правителем и народом. Только соглашение равных сторон могут быть основой любой законной власти среди людей. Принятое всеми добровольно, общественное соглашение сохраняет права и свободу воли каждого члена ассоциации. Каждый добровольно передает, таким образом, свою личность и все свои силы под высшее руководство общей воли[7].

Чего добивается индивид, стремящийся к самостоятельной и независимой частной жизни? Он хочет гарантий против любого постороннего вмешательства. Установление всеобщего предела вмешательства в чужие дела фактически является всеобщим ограничением свободы, но только так гарантируется спокойствие и независимость каждого.

Поскольку идеалом для Руссо является «естественный человек», добрый и свободный, различные механизмы управления государством должны быть направлены на воспитание и восстановление того, что утратил человек с появлением неравенства и собственности. И прежде всего человеку необходимо вернуть свободу. В государстве свобода не может быть неограниченной, и гражданин остается свободным, если он подчиняется только закону: «Не может быть… никакой свободы без законов, ни тогда, когда кто-то стоит выше закона: даже в своем природном состоянии человек свободен только благодаря естественному закону, который управляет всеми. Свободный народ подчиняется, но не служит; им управляют, но у него нет хозяев; он подчиняется законам, но только законам, и именно в силу законов он не подчиняется людям»[8].

В «Трактате о происхождении неравенства» Руссо уже выдвигает идею о возможности ликвидации первого общественного договора (считай аппарата государства) путем насильственных действий народа, коль скоро права последнего попираются. В то время как другие философы-просветители надеялись на просвещение вообще и просвещенного монарха, признание законности революционных действий народа составляет одну из отличительных особенностей социологической концепции Руссо. Однако для него революция своеобразное отступление от правил общественного договора, если он нарушен[9]. Насилие, согласно Руссо, требуется для того, чтобы устранить последствия извращенной, неистинной, «отчужденной» цивилизации, и если идеала в виде первоначального «естественного равенства» уже не возродить, то, по крайней мере, надо стремиться как можно теснее приблизиться к нему.

Политический деспотизм не опирается на право, но на грубую силу и устрашение. Но «сила не создает права», а граждане, наоборот, сохраняют полное свое право выступить вооруженной силой против правительства[10]. Таким образом, общественный договор реставрируется в своей изначальной чистоте, «угнетатели подвергаются угнетению. Это – отрицание отрицания». Все это, как отмечал Ф.Энгельс, были глубоко диалектические идеи.

К демократическим принципам государственного устройства следует также отнести и утверждение гражданами законов, так как законодатель только разрабатывает законы, а полномочия по их принятию принадлежат исключительно суверену[11].

Руссо различает три основных и допустимых формы правления - демократию, аристократию и монархию.

Наиболее приемлемым политическим устройством может быть только республика, но этим термином он обозначает всякое государство, управляемое законами, какова бы ни была форма управления.

Рекомендуемая Руссо форма управления зависит от размеров государства. В малых государствах желательна и более приемлема демократия, т.е. демократическая республика в собственном смысле слова; в более крупных, как, например, во Франции – избирательная аристократия, т.е. осуществление исполнительных функций небольшой группой лиц, строго подотчетной народу; в обширных и очень многолюдных – монархия, то есть передача исполнительной власти в руки одного лица. Демократия, по мнению Руссо, есть наилучшая из форм, поскольку две другие формы легче перерождаются в тиранические, но все три составляют разновидности правления, основанного на общественном договоре, и, пока они не переродились в свою противоположность и, власть не нарушила суверенитета народа, вполне допустима в своих условиях каждая из этих трех форм.

По мнению Руссо, суверенитет неотчуждаем, един и неделим. Та власть, которую нередко принимают за часть суверена (законодательная, исполнительная и судебная власть), на самом деле ему подчинена и всегда предполагает наличие единой высшей воли, гегемонию верховной власти, которую нельзя разделить, не уничтожив.

Отвергая идею разделения властей в трактовке Монтескье, автор «Общественного договора» вместе с тем признает необходимость разделения государственных функций и разграничения органов, представляющих в пределах своей компетенции государственную власть.

Как же согласно Руссо, должна быть разумно организована исполнительная власть, временно поручаемая правительству? Обойтись без исполнительной власти как без «посредника» между нацией и отдельными гражданами невозможно и ненужно. Народ в целом осуществляет законодательную власть путем плебисцита, но все частные вопросы передает на решение своих доверенных лиц. К.Маркс сделал для себя в этой связи такую выписку из Руссо: если общая воля устремляется на частные объекты, то народ отвлекается от общих целей к частным выгодам и развращается. Всякая исполнительная власть, с точки зрения Руссо, лишь настолько имеет право на существование, насколько она уполномочена суверенным народом, в противном случае ей не обязаны повиноваться. В исполнительной власти, Руссо видит власть, подчиненную законодательной. Исполнительная власть принадлежит, в государстве Руссо, государственным органам, избираемым народом-сувереном из своей среды и на определенный срок. Эти государственные органы, безусловно подчинены народу-суверену, и отправляют свои полномочия до тех пор, пока на то будет соизволение народа, который имеет право не только сменять должностных лиц, но и изменять форму правления.

По учению Руссо, опасность политической свободе не может грозить со стороны законодательной власти; она как общая воля, судящая о предметах общего интереса, всегда справедлива; опасность может грозить лишь со стороны исполнительной власти, носители которой склонны злоупотреблять властью в своих интересах и в ущерб общим интересам. Исполнительная власть и должна, поэтому быть ограничена целым рядом правовых норм, которые подчинили бы ее власти законодательной[12]. Стоит отметить, что, несмотря на критику теории разделения властей, Руссо принимает и доказывает необходимость данного принципа этой теории.

Законодательная власть в учении Руссо тесно связана с суверенитетом. Это – воля всего суверенного народа и потому должна регулировать вопросы общего характера, касающиеся всех.

Для Руссо бесспорно суждение: всей полнотой законодательной власти может обладать только народ. Лишь один он – суверен, права которого в создании законов не могут быть ни отчуждены от него, ни переданы кому-либо другому[13]. Раз люди объединяются в единое целое, подчиняя ему себя, подчинение должно быть справедливым. Возможно же это только тогда, когда законы будут издаваться всеми гражданами сообща и для всех.

Как видим, даже народных депутатов Руссо считает недостаточно полномочными представителями народа – они не являются и не могут являться его представителями, по словам Руссо, они лишь его уполномоченные и ничего не могут решать сами и постановлять окончательно: «Суверен, не имея никакой другой силы, кроме силы законодательной, действует только посредством законов; а так как законы суть лишь подлинные акты общей воли, то суверен может действовать лишь тогда, когда народ в собранье». Вместе с тем, Руссо чувствует, что идея самоуправления народа не всегда воплотима в жизнь, поэтому предполагает, что социальное управление народа-суверена осуществимо лишь в рамках небольших государств.

Руссо убежден, что обеспечить в государстве за народом неограниченную власть, значит обеспечить господство законов справедливых и потому устойчивых.

Вместе с тем, определяя закон как публичное и формальное провозглашение общей воли относительно предмета, представляющего общий интерес, Руссо спрашивал себя «Законы! Где они? И где их соблюдают?.. повсюду под именем законов царят корысть и людские страсти». Это значит, что его нормативное понимание закона, общей воли, общего интереса находится в противоречии с действительным положением вещей. Это противоречие, с одной стороны, высвечивает амбивалентность основных понятий учения Руссо, а с другой, реалистически описывает действительные общественные отношения, преодолевая тем самым свойственный этому гениальному мыслителю философско-исторический сентиментализм[14].

Что касается судебной власти, то Руссо уделяет ей значительно меньше внимания, но подчеркивает неукоснительную связанность ее законами, в то же время, подчеркивая ее необходимую организационную самостоятельность по отношению, как к законодательной, так и к исполнительной власти.

Руссо своими передовыми взглядами об установлении верховной власти общественным договором привлек всеобщее внимание. Принципы договорной теории были отчасти воплощены в жизнь принятием «Декларации прав человека и гражданина» в августе 1789 года в Париже, а так же утверждение конституции Соединенных Штатов Америки.

Идеи учения Жана-Жака Руссо о праве и государстве получили свое развитие у целого ряда ученых, таких как Гольбах, Гельвеций и Дидро.[15]

Помимо определения принципов государственного права, то есть основ правомерного государства, Руссо выразил важнейшие ориентиры для определения социально-политических предпосылок прав и свобод человека. Действующие конституции США и европейских государств, международные соглашения, содержащие гуманистические нормы права, позволяют сделать вывод, что вклад Ж.-Ж. Руссо в развивающуюся социально-политическую теорию сохраняет актуальность до настоящего времени.

Литература

1.                  Длугач Т.Б.Подвиг здравого смысла - М., 1995.

2.                  И.С. Нарский И.С. Западно-европейская философия 18 века - М., 1973.

3.                  Руссо Ж.-Ж. Трактаты - М., 1969.

4.                  Колл. авт. Ж.-.Ж.Руссо et Contra/ Ред. Бурлака Д. - СПБ, 2005.

5.                  Колл. авт. О достоинстве, свободе и правах человека – Н.Новгород, 2009.

6.                  Войниканис Е.А., Кочешкова Е.А. Перечитывая Руссо: история, античность и проблемы демократии/ Государственная власть и местное самоуправление - 2010. - № 2.

7.                  Ойзерман Т.И. Плодотворная противоречивость философски-исторических и общественно-политических воззрений Ж.-Ж. Руссо/ Вопросы философии – 2009. - № 5.

8.                  Филаретов Н.И. О специфике договорной теории Ж.-Ж. Руссо/ Актуальные проблемы российского права - 2009. - № 1.

Поступила в редакцию 24.01.2012 г.