К вопросу о преемственности системы самоуправления Запорожской Сечи

Кондрико Андрей Васильевич,

аспирант кафедры истории Московского государственного университета приборостроения и информатики

Можно уверенно заявить, что вопрос о происхождении казачества является одной из сложнейших исторических проблем. Точное происхождение привычных нашему пониманию первых казачьих общин современной исторической науке неизвестно. Связано это с тем, что о первых страницах казачьей истории не сохранилось достоверных письменных источников. Существующие же отрывочные свидетельства, которыми располагает наука, не дают возможности однозначно ответить на поставленный вопрос.

Но после рассмотрения многочисленных мнений о происхождении казачества, очевидным становится тот факт, что в формировании казачества могли участвовать разнообразные народы. Этот вывод самым красноречивым образом указывает на наибольшую вероятность полиэтничного происхождения казачества. Поэтому мы согласны с Б.Е. Фроловым, который, опираясь на большое количество фактов, подчеркивает полиэтничность происхождения казачества^[1]. Также мы согласны и с мнением Р.Г. Тикиджьяна, хотя он и рассматривал в большей степени историю донского казачества, о том, что, несмотря на полиэтничность формирования казачества, оно формировалось как субэтнос, то есть как часть русского народа, но со своей особой культурой и укладом жизни^[2]. Четкое решение вопроса о составе этносов, влившихся в казачество, не представляется возможным. Однако, несмотря на все сложности, вопрос о происхождении казачества имеет важное значение для установления факта возможного существования преемственности казачьей системы самоуправления, а, в нашем случае, преемственности системы самоуправления Запорожской Сечи от этноса или этносов, которые могли быть прародителями казачества.

Известно, что на территории Запорожья проживало множество народов. Так Д.И. Эварницкий приводит следующий список этих народов в хронологическом порядке^[3]: киммерийцы (XII в. до н.э.); ионяне греки (VIII в. до н.э.); скифы, каллипиды (VII в. до н.э.); геты, даки (I в. до н.э.); сарматские племена: росколане, алане, северы (II в. н.э.); готы (конец II в. н.э.); гунны (IV в. н.э.); славянские племена венетов, антов (середина V в. н.э.); угры и болгары (конец V в. н.э.); авары, обры (VI в. н.э.); русские славяне, главным образом поляне (IX в. н.э.); казары или хазары (конец IX в. н.э.); печенеги и между ними торки, которых еще называют узами, берендеями, черными клобуками, кара-калпаками (X в.); половцы, известные еще как куманы или саркаты (XI в. н.э.); татары (XIII в. н.э.).

Из приведенного списка народов необходимо оставить только те, которые рассматривались серьезными исследователями истории казачества как наиболее возможные прародители казаков. Это славянские племена (включая беглецов^[4] и промышленников^[5] из славянских государств, а также хлыновских ушкуйников^[6], пограничных русских воинов^[7] и княжеские дружины), казары (скифы)^[8], косоги^[9], черкасы (черкесы)^[10], черные клобуки^[11], бродники^[12], половцы^[13], татары (включая русские отряды на татаркой службе^[14], передовые отряды бессемейных удальцов^[15] и киргиз-кайсаков^[16]). Используя полученный список народов, выявим те народы, которые обладали системой управления схожей с системой самоуправления Запорожской Сечи.

Славянские племена, как уже отмечалось, обладали вечевой военной демократией, аналогом которой являлась хлыновская ушкуйническая республика. Основными чертами вечевой военной демократии являлись: вооруженность всего мужского населения; участие всех мужчин в общем собрании – вече; вече являлось высшим органом власти^[17]. Княжеские дружины и русские пограничные войска обладали только военной организацией. Но следует учитывать, что военная организация могла послужить основой для формирования системы самоуправления. Беглецы и промышленники из славянских государств могли самостоятельно организовать систему самоуправления или примкнуть к уже существующей организации, оказывая на нее влияние.

О козарах (скифах), косогах, бродниках, черных клобуках и их вероятных потомках черкасах, нам известно немного, особенно об их системах управления. Все они, включая казар (скифов), то есть тюркоязычных хазар, имели заметные контакты с русскими княжествами, особенно черные клобуки, черкасы. В состав бродников могли входить остатки этих и других народов смешанных со славянами. При этом системы управления названных тюркских племен можно проследить на примере половцев, хотя это достаточно условно.

Таки образом, особый интерес представляет политический и социальный строй половцев, как наиболее многочисленных представителей тюркских народов обитавших на казачьих землях, о которых сохранилось достаточно сведений. У них была типичная военно-демократическая политическая система. Но особенного внимания заслуживает факт многих лингвистических совпадений в терминах, связанных с социально-политической структурной организацией. Так половцы разделялись на несколько родов (колен). Эти роды объединялись в крупные племенные союзы. Центрами племенных союзов были города-зимовья примитивного типа. Каждый род (орда) состоял из меньших групп – куреней. Каждый курень обладал своими собственными земельными владениями, зимниками, летниками и кочевыми маршрутами. Сами курени состояли из нескольких крупных родственных семей – кошей. Главы кошей назывались кошевыми. На съезде кошевых представителю наиболее сильного и влиятельного коша и куреня вручалась власть над остальными семьями. Главами орд были ханы. На съезде знати избирался глава союза половецких орд – кахан (каган) ^[18].

Татары не обладали демократической системой управления государством. Наоборот, Золотой Орде были свойственны черты восточных деспотий. Войска татар были подчинены строгой дисциплине и не имели демократических начал. В войско могли также набираться как вспомогательные отряды легко вооруженной конницы из покоренных кочевых народов. Они использовались обычно для охраны границ и сохраняли структуру, характерную для кочевых народов подвластных Золотой Орде, имевших демократические начала управления. Крымское ханство, образовавшееся после распада Золотой Орды, наиболее тесным образом контактировало с днепровскими казаками, а его население состояло большей частью из кипчаков (половцев). Хотя система государственно управления Крымского ханства имела много схожих черт с Оттоманской империей, пастушьи кочевья крымцев во многом сохранили систему управления половцев^[19].

Таким образом, наиболее заметным фактом для нашего исследования является половецкая (кипчакская) система управления, которая по нашему мнению является наиболее вероятной прародительницей системы самоуправления Запорожской Сечи. Конечно, запорожская система самоуправления вобрала в себя и элементы не свойственные кипчакам. Скорее всего, произошло смешение элементов славянской и половецкой систем военной демократии.

Если даже приведенные системы управления на прямую не создавали преемственность образования системы самоуправления Запорожской Сечи, то все равно они оказывали существенное влияние на нее посредством вбирания в Сечь представителей названных народов.

Литература

1.                  Боплан Г.Л. Описание Украины. - М., 1832. – 203 с.

2.                  Голубовский П.В. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. – М., 1884. – 288 с.

3.                  Гордеев А.А. История казаков. – М.: Страстной бульвар, 1992. – 176 с.

4.                  Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М.: Мысль, 1993. – 608 с.

5.                  Летопись Григория Грабянки. – Киев, 1854. – 445 с.

6.                  Охлябинин С.Д. Честь мундира. – М.: Республика, 1994. – 303 с.

7.                  Певнев А.П. Кубанские казаки. Пособие для учеников станичных школ. - Екатеринодар, 1911.

8.                  Савельев Е. П. Древняя история казачества. – М.: Вече, 2010. – 480 с.

9.                  Сенковский О. И. Собр. соч. О. И. Сенковского (барона Брамбеуса). – СПб., 1859. Т. VI.

10.               Симоновский П.И. Краткое описание о козацком малороссийском народе. – М., 1841.

11.               Татищев В.Н. История российская. – М., 1968. Т. II.

12.               Тикиджьян Р.Г. Казачество и неказачье население Дона: становление, этносоциальный состав и проблемы взаимоотношений // Возрождение казачества: история и современность. Сб. научных статей к V Всероссийской (Международной) научной конференции. – Новочеркасск, 1995.

13.               Фролов Б.Е. У источников Черноморского войска (численность, национальный и социальный состав) // Проблемы истории казачества: Сб. научных трудов. – Волгоград, 1995. С. 55-66.

14.               Хартахай Ф. Историческая судьба крымских татар (статья первая) // Вестник Европы. – СПб., 1866. Т. II. С. 182-236.

15.               Шарапова З.М. Социально-экономический и политический строй у половцев // Ученые записки МОПИ. Т. XXVIII, 1953. Вып. 2. С. 109–138.

16.               Щербина Ф.А. История Кубанского Казачьего Войска. – Екатеринодар, 1910. Т. I. – 736 с.

17.               Эварницкий Д.И. Число и порядок Запорожских Сечей с топографическими очерками Запорожья // Киевская Старина. – К., 1884. Кн. 2. – 76 с.

18.               Яковенко И. Подвижен, отчаян и храбр // Родина. – М., 1995. № 10.

Поступила в редакцию 04.06.2013 г.