Догматический символизм образа Христа
Звонок Наталья Степановна,
кандидат философских наук. Восточноукраинский национальный университет им. В. Даля, г. Луганск, Украина.
Путь становления иконографии Христа был чрезвычайно сложен, это было обусловлено не только спорами по поводу возможности и необходимости таких изображений, но и разногласиями по поводу его внешнего вида. Так среди раннехристианских авторов шли острые споры по поводу внешности Христа. Большинство из них (Иустин, Климент Александрийский, Тертуллиан) считали, что Христос имел невзрачный внешний вид. Это свидетельствует о специфике эстетических взглядов ранних христиан, которые преимущество отдавали духовной красоте, а не физической. Определения о «невзрачном, жалком» внешнем виде Христа в определенной мере были реализованы в духовно-телесной аскетической монашеской практике, а также отразились в некоторых художественных системах западноевропейского религиозного искусства, в первую очередь готического. Восточные Отцы Церкви – Иоанн Златоуст, Григорий Нисский отрицали эту мысль и отстаивали тезис о прекрасном внешнем облике Христа. Как считают исследователи (В.Головей, с.248), православный идеал красоты состоял в гармоническом сочетании внешнего и внутреннего, когда внутренняя духовная красота «просвечивала» наружу в сияющем лике Христа. Свидетельства древних церковных писателей и Отцов Церкви значительно отличаются друг от друга, а иногда являются противоречивыми.
Как считает Н.Покровский, ранневизантийский тип иконографических изображений Христа был «идеальным воссозданием внешнего вида Иисуса, каким он представлялся в сознании богословов и художников того времени» (Н.Покровский, с.48). Мы разделяем мнение В.Головей, которая не согласна с мыслью относительно богословов – и считает, что разнообразие художественных трактовок образа Христа, как и письменные источники свидетельствуют, что никаких официальных церковных предписаний относительно изображений Христа, по крайней мере до VII века, не было. При условии отсутствия иконографического канона, иератический тип изображений Христа вырабатывался преимущественно благодаря духовному вдохновению, творческой интуиции в процессе длительных поисков адекватных форм художественной репрезентации священного лика (В.Головей,с.248). Со второй половины IV века наблюдается тенденция к становлению иконографии Христа византийского типа, ему свойственны следующие качества: выразительное строгое лицо, длинные волосы, борода, это уже мужчина зрелого возраста. Эта новая образная форма, выработанная в результате длительных творческих поисков, наиболее точно отражала величие священного Лика. О ее универсальности свидетельствует тот факт, что она практически в неизменном виде сохранилась до наших дней не только в православной, но и западноевропейской художественной традиции. Древнейшие образцы подобного типа датируются концом IV-V веками (Я.Креховецкий, с.45).
Позже, в последующий период бурного развития, христианское искусство получит догматическое обоснование, а художественная практика выработает совершенные канонические формы священных образов, соответствующие сущности христианского мировоззрения. Появляется искусство, которое изображало бы «град Божий» (Августин) на земле, и образы, которые давали бы миру не только проповедь, но и «реальное присутствие освящающей этот мир благодати» (Л.Успенский), уже в VI веке это искусство было в общих чертах сформировано, это «византийское искусство» или «византийский стиль», термин, который зачастую применяется для обозначения искусства всех других православных народов.
Символы, отражающие христианское мировоззрение, мы называем «догматическими», исходя из того, что религиозные истины получают свое адекватное выражение прежде всего в догмате. Научно-богословское обоснование это значение получает в трудах Отцов Церкви (Василия Великого, Григория Нисского, Иоанна Златоуста. Иоанна Дамаскина и др.).
Из множества богословских мнений о смысле догмата можно выделить точку зрения о.Сергия Булгакова. Он различает догматы в узком и широком смысле слова. «В первом смысле догмат есть формула, кристаллизирующая в образах или понятиях религиозное суждение. Логические грани, устанавливаемые такой формулой, обычно имеют практическое происхождение. Их провозглашение чаще всего вызывается потребностью борьбы с какой-либо ересью… Не догматическая формула родит догмат, но религиозное содержание, или живой догмат, порождает догматическую формулу» (В.Назаров, с.44). Таким образом, согласно С. Булгакову, следует различать «догматы-формулы» и «живые догматы». Смысл и значение подобного различения в том, чтобы догматическое учение не оставалось застывшей, схоластической системой, не было простым знанием об откровении, но постоянно наполнялось живыми источниками религиозного опыта, вытекающими из непосредственно переживаемой ситуации откровения.
Изображение образа Христа Вседержителя (Пантократора) – один из наиболее распространенных иконографических типов в восточном христианском мире. Наиболее давняя композиция, которую можно назвать предтечей этой иконы – это фреска на потолке небольшой часовни в подземных катакомбах Присциллы в Риме III века. Эта почти двухтысячелетняя фреска изображает Христа Доброго пастыря в мандорле (круге). Композиция отличается простотой – Христос изображен в окружении растительного и животного мира, держа на руках агнца. Как утверждают исследователи (Я.Креховецкий, с.52-62), исполняя стенопись, римский художник использует методы и художественные жанры, заимствованные из опыта фрескового стиля, свойственного его времени и его культуре. Знание мастером обычаев далекой Палестины было ограниченным, поэтому Христос изображен без бороды, потому что граждане Рима брили бороды, а с бородой ходили только варвары. Христос изображен юным, потому что именно юности свойственны сила и уверенность. Одежда Христа тоже римская. Однако независимо от такого культурного приспособления, изображение Христа Доброго пастыря было глубокой визуальной проповедью для ранних христиан.
Некоторые элементы фрески Христа Доброго пастыря переняла иконография и композиция иконы Христа Пантократора (Вседержителя). Концепция изображения Христа Пантократора имеет другой библейский и богословский смысл, нежели концепция Доброго пастыря. Она получила распространение после выхода христианства из эпохи гонений, когда Константин Великий в начале IV века провозгласил христианство не только свободной, но равноправной религией в Римской империи.
Хотя многие иконы IV-VII веков были уничтожены или мусульманами, или христианами-иконоборцами в VIII-IX веках, исследователи считают, что история изображения Христа Пантократора уходит в древнейшие века христианской эры. Преимущественно Пантократор - доминирующий иконописный образ, который располагается в центральном куполе или в наивысшей части апсиды. Пантократор переводится с греческого языка как Вседержитель. Понятие Вседержитель употребляется в Никео-Константинопольском символе веры относительно Бога-Отца. Однако в том же Символе веры говорится, что Сын единосущен, то есть, имеет ту же природу, что и Отец. Поэтому Отцы Церкви утверждали, что Сыну также принадлежит атрибут Вседержителя.
Особое значение для формирования догматических символов имеют постановления Пято-Шестого (Трулльского) Собора 692 года. Отцы Собора приняли три правила, касающиеся изображений. Правило 82 раскрывает содержание священного образа с Церковной точки зрения: «На некоторых изображениях находится показуемый перстом Предтечи агнец, который принят во образ благодати, через закон показуя нам истинного Агнца, Христа Бога нашего. Почитая древние образы и сени, как знамения и предначертания истины, преданные Церкви, мы предпочитаем благодать и истину, приемля оную как исполнение закона. Сего ради, дабы и в изображениях очам всех представляемо было совершенное, повелеваем отныне на иконах, вместо ветхого агнца, представлять по человеческому виду Агнца, вземлющего грехи мира, Христа Бога нашего, дабы через уничижение усмотреть высоту Бога слова и приводиться к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания и спасительной смерти» (Л.Успенский, с.93). То есть, Отцы Собора говорят о «древних образах и сенях» - символике ранних веков – как о пройденном этапе, упоминая об Агнце как о древнем символе, раскрытие которого ведет за собой раскрытие всех других библейских символических сюжетов. Отцы Собора считали, что образ, который заключался в этих символах, стал реальностью и воплотился, и поэтому образ должен показывать не символически, а непосредственно то, что явилось на земле в образе Сына Бога. Основное значение этого правила в догматическом обосновании образа Христа-Богочеловека. Это правило явилось первым соборным выражением христологической основы иконописного образа и впоследствии было широко использовано защитниками икон.
Изображение Христа Пантократора представляет собой наиболее значительный догматический символ и являет собой окруженного ореолом или нимбом могучего Богочеловека. На фоне символического креста, на котором он перенес страдания и смерть, в сияющем, часто позолоченном нимбе прославления написаны слова «Сущий», напоминая, что Христос по своей природе согласно христианскому учению единосущен с Отцом. С другой стороны, изображение напоминает, что Христос был исторической личностью – Иисус из Назарета – который претерпел страдания на кресте. Эта символика является результатом длительного исторического развития.
Не только иконографическое изображение Христа Пантократора, но все изображения Христа в любых иконописных композициях должны иметь нимб – так как Христос в любых жизненных ситуациях изображен как Богочеловек – и надпись «Сущий», так как согласно учения он объединяет в себе все божество и всю полноту человеческой природы. Надпись ІС ХС означает Иисус Христос. Иисус – историческое имя, по-еврейски означает «Бог спасет», Христос – греческий перевод еврейского «помазанник»- «машиах», или Мессия. На иконе Христос благословляет, символически соединив пальцы правой руки в монограмму ІС ХС. Все иконографические изображения уже в нимбе и монограмме содержат глубокие богословские толкования.
Изображение Христа Пантократора на иконе – это образ могучего и справедливого судии не только мира, но и вселенной, он должен излучать великую божественную силу и безграничное могущество. Однако восточная (православная) иконография не изображает Христа ни в короне, ни со скипетром земных королей, так как «царствие его не от мира сего». Проникновенный взгляд Христа не лишен милосердия, ибо Христос является Человеколюбцем. Поднятая правая рука Пантократора благословляет, прощает и разрешает людей и мир. В левой руке он держит книгу – развернутую или нет. Закрытая книга символизирует, что Христова наука завершена. Комментаторы видят в этом двойную символику. Во-первых, это книга Евангелия, в котором содержится христианское учение. Во-вторых, это книга жизни, в которой записаны имена всех, кто полагался на Бога и принял от него спасение. Когда Христос держит развернутую книгу – преимущественно на ее страницах изображены две буквы - альфа и омега – первая и последняя в греческом алфавите. Это – иллюстрация к словам Христа в Откровении Иоанна Богослова: «Я – Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний» (Откр.22:13).
Богословы дают следующее толкование символики образа Христа Пантократора в восточном христианстве: надпись в нимбе: «Сущий»; надпись ІС ХС – сокращенное имя Иисуса Христа по-гречески, на церковнославянском языке и у православных УГКЦ – на украинском языке; лик Христа – лицо настоящего человека, поскольку он принял человеческую природу; светлость в лике и светлый нимб – отражение его божественной природы; лик иногда строгий – поскольку Христос – Судья мира, однако выражение лица милосердно, поскольку Христос – Человеколюбец; десница благословляет, пальцы сложены так, что читаются буквы ІС ХС; в левой руке книга, это Евангелие, которое напоминает также книгу жизни; развернутая книга, иногда на страницах видим развернутые буквы «альфа» и «омега» (Откр.1:8), или слова Христа «Приидите ко мне…» (Мтф.11:28), «Я - свет миру» или другие; круглый или удлиненный ореол света вокруг Христа на иконах Преображения, Сошествия в ад, Вознесения и у Пантократора: называется мандорла и символизирует присутствие неба, а также возвещает второй приход Христа; ризы Христа: стихарь – цвета божественности: золото, белый, пурпурный или красный, на нем ризы, символизирующие человечность – синие или сине-зеленые. По природе Христос – Бог, он «одел» человеческую природу; ребенок – Христос имеет лицо взрослого человека, особенно высокое чело – символ его предвечной природы как Слова и Божией мудрости; свиток в руках Христа – символ нового законодателя, который учит и своим словом, и примером.
Как видим, художественная символика иконографических образов Христа полностью отражает те догматические символы, которые свойственны христианскому учению. В становлении символизма в православной культуре можно выделить несколько этапов:
1) символизм раннехристианского искусства (наблюдается связь с античными традициями);
2) зрелое христианское искусство (формирование догматического канона-символа);
3) формирование национального своеобразия символизма православного искусства.
Православное искусство на протяжении истории эстетико-символическими средствами отразило становление догматических особенностей образа Христа.
Литература
1. Головей В.Ю. Сакральне в мистецтві: проблеми образотворчої репрезентації. Монографія [Текст] / В.Головей. - Луцьк: Волинський національний університет ім. Лесі Українки, 2012. - 420 с.
2. Креховецький Яків. Богослов’я та духовність ікони. Видання 3. [Текст] / Я.Креховецький. - Львів: Свічадо,2005.-196 с.
3. Мистическое богословие Восточной Церкви:Антология; [пер. с древнегреч., сост. и предисл. Л.С.Кукушкин] [Текст].- М.:ООО «Изд-во АСТ»; Харьков:Фолио, 2001.-592 с.
4. Назаров В.Н. Введение в теологию: учебное пособие [Текст] / В.Н.Назаров - М.: Гардарики,2004.-320 с.
5. Покровский Н.В. Очерки памятников христианского искусства [Текст] / Н.В.Покровский.- СПб:Лига Плюс,1999.-412 с.
6. Раевская Н.Ю.Раннехристианское изобразительное искусство: «примирение земли и неба» [Текст] / Н.Ю.Раевская // Метафизические исследования.- Вып.16.-СПб.: Алетейя, 2003.- С.134-143.
7. Успенский Л.А. Богословие иконы православной Церкви [Текст] / Л.А.Успенский. – М.:Изд-во братства во имя святого князя Александра Невского, 1997. - 656 с.
Поступила в редакцию 11.02.2014 г.