Этимологические истоки понятия страха и его психологического значения

Титова Екатерина Валериевна,

аспирантка кафедры общей психологии факультета психологии Киевского национального университета им. Тараса Шевченко, Украина.

Проблема страха, которая неоднократно исследовалась учеными, философами, психологами, все еще остается открытой. За последнее время в научном сознании довольно прочно закрепилась мысль о том, что страх имеет положительное влияние на человека, отвечающее за самосохранение и разрушительное – негативно воздействующее на его душевное благополучие. Возможно, поэтому восприятие страха соотносится с понятиями «ужаса», «депрессии», «боли».

Более глубокое изучение феномена страха даст возможность нам понять образ страха, его восприятие, отношение к нему, расширить его содержательную сторону, подойти к определению.

Как известно, этимологический анализ значения слова открывает новые грани его существования и направленности, потому как слово является не только способом передачи информации, но и несет в себе языковые смыслы социокультурного (или культурно-исторического) значения.

Лингвисты обращают внимание на необходимость лингвистического исследования слова. Н. Н. Вашкевич отмечает, что глубокое проникновение в скрытый смысл слова позволяет увидеть его «мотивацию». Именно смысл слова оправдывает его существование. «Если же нам удалось вскрыть до того сокрытое значение, мы тем самым прояснили смысл слова, его мотивированность, раскрыли его этимон» [Вашкевич].

Цель данной статьи заключается в поиске и анализе первичных сущностных аспектов понимания страха, которые отображаются в языковом сознании личности.

Руководствовались тем, что именно этимологический анализ даст нам более глубокое представление о том, как возникло слово, какой путь прошло в своем развитии, какое значение слова наиболее верно, вполне вероятно приблизит нас к сущности страха.

Согласно поставленной задаче и учитывая, что слово страх имеет глубокие славянские корни, мы обратились к материалам основных и частных, этимологических словарей русского языка, где анализируется слово «страх» этимологические словари: А. Г. Преображенского, М. Фасмера, О. Н. Трубачёва, П. Я. Черных, А. К. Шапошникова, Г. А. Крылова, Н. В. Горяева.

Согласно Фасмеру первоначальное значения слова «страх» сближается с «оцепенение» литовское stregti, stregiu «оцепенеть, превратиться в лед», латышское strēǵele «сосулька», в немецком strac «тугой», в новонемецком strecken «растягивать», древненемецком stracken «быть растянутым» Сравнение с латинским strāgēs «опустошение, поражение, повержение на землю» [Фасмер].

Черных предполагает, что по корню *strachъ связан с русским словом «строгий» «нем. – streng – «строгий», «суровый»» [Черных].

Страх понимали как что-то сдерживающее цепенящее, то, что охватывает человека и обездвиживает его. В славянской мифологии подобной силой воздействия обладал бог ураганного ветра Стрибог. Он олицетворял собой огенный ветер-суховей, который называли Рахом (Страхом), тем, что пугает, вгонят в дрож. Главная задача Раха заключалось в том, чтобы подчинить человека, лишив свободы действия, то есть обездвижить и одурманить его.

Напротив, Брюкнер польский языковед и литературовед, видит в *straхъ славянское новообразование по отношению к *strastь. В свою очередь, А. Преображенский связывает «страсть», «страдать» со страхом. Вайан отмечает, что слова «страсть», «страдать» производятся от *srā- вместе со «страх». «Например, у Крылова: «лисица со страстей осталась чуть жива»; нередко встречается выражение: «какие страсти!» когда говорят, о чем-либо страшном – страстка угроза» [Преображенский]. В историко-этимологическом словаре современного русского языка П. Я. Черных «страсть» во множественном числе - «страсти» определяет как «то, что вызывает чувства страха, ужаса»; страсти (церковное) - «страдания», «мучения» [Черных].

Интересно, что в этимологическом словаре современного русского языка А.К. Шапошникова в подтверждении вишесказанного, говориться, что из правословянского *страхъ, идет от производного суффикса -х-, *страсть - с суффикса -ть. Имеют один основной глагол *страдати, который образован от того же корня, что и *страда, *страдать.

Значение слова страдать значительно смещалось и поначалу не значило ничего иного как «работать», неожиданно перешло от работы к страданию, так как образовано от существительного «страда».

Последовательное объяснение неразделимости общеславянских понятий «страха», «страсти» и «страдания» предложил А. С. Шишков, который увидел в них эмоциональную составляющую, основывающуюся на их взаимозависимости. «Понятие о страсти произошло от понятия о страхе, поскольку оба сии чувства соединены неразрывно. Страх есть потрясение спокойствия душевного и страсть тоже. Чувствования страсти не может быть без некоего чувствования страха; ибо всегда опасаешься лишиться той вещи, которую чрезмерно любишь. Страх и страсть суть два потрясения или два трепетания душевные, вместе соединенные, одно от желания иметь любимую вещь, другое от боязни лишиться или не получить ее. И то, и другое состояние, или лучше сказать, оба вместе, изъявляются ветвью страдание» [Шишков].

Как замечает Ю. В. Пустовойт, ученого привлекла промежуточная этимологическая неразрывная цепочка, отталкивающаяся от «страха» - «трепет», «потрясение», «сотрясение души». А. С. Шишков добавляет, что когда мы говорим о «потрясении», «сотрясении», то подразумеваем утрату спокойствия, которое сопровождается мучениями. «Первое сотрясение называем страсть, второе страх, третье страдание».

В продолжение темы этимологической связи страха, страсти и страдания следует отметить, что современные ученые-филологи Ю. В. Пустовойт, И. А. Колтуцкая в своих исследованиях видят схожесть понятий согласно чему, «страсть-страх-страдание» образовывают этимологическую семью, так как принадлежат к одному общеславянскому корневому гнезду. «Страх в русских паремиях выступает индикатором широкого спектра оценок и характеристик человека не за страх, а за совесть; рыцарь без страха и упрека; всякая страсть слепа и бездумна; человек в страсти пуще зверя; скупость легко обращается в страсть и др.» [Колтуцкая, с. 336].

В некоторых толковых словарях страсть синонемична страху. Даль определяет страх как страсть, тревожное состояние, от грозящего или воображаемого бедствия. «Со страху, со страстей поджилки дрожат, ноги подкосились».

Другие источники приводят доводы в пользу триединости понятий, ссылаясь на Фрейда, Фромма, объясняют, что страсть и страх – аффекты, которые иррациональны по своей природе и включают разрушения, ненависть, зависть, месть, преклонение перед властью, что инстинктивно роднит человека с животным [Энциклопедия].

В философии роль страстей в жизни человека экзистенциалисты понимают по-другому. В соответствии с их утверждениями страсти – высшее переживание существования, которое соединяет человека с Богом путем трансценденции.

Ницше разделяет развитие человека на три стадии: на первой человек проходит через страдания, которые его закаляют и вооружают мудростью. Здесь человек проявляет покорность через принятие страхов. На второй – овладевает страстями – и обретает храбрость, на третьей – страх уходит [Ницше, 1990].

Таким образом, философ утверждает, что необходимо овладеть своими страстями для достижения истины, высшего развития. «Овладение страстями, не ослабление их и вымирание! Чем больше сила овладения волей, тем больше свободы может быть позволено страстям». [Холлингдейл].

Некоторые этимологи видят связь страха со «стража». Этот вариант принадлежит Миколле. Вопреки Миколле, Фасмер считает, что сопоставление страха со стража абсолютно ошибочно. Ж.Ж. Варбот в подтверждение сопоставимости этимологических значений этих слов утверждает, что *nastrašiti (от *страхь) со значением «напугать» и nastoržiti (от *storzъ) «приготовиться, насторожиться в ожидании чего-либо» имеют родственные основы. Возможно, отсюда возникло «страховать» несущее смысл оберегать, освобождать от забот и беспокойства. Хотя, согласно В. В. Виноградову «страховать» произведено от страх – «с помощью суффикса -ова(ть). Ср. горевать. В сочинении Ефрема Сирина (по списку XIV в.) находим: «Покойся, брате, не страхуй себя» (см. Срезневский, «Материалы»). Таким образом, страховати первоначально значило: `подвергать страху, отдавать на чей-нибудь страх, т. е. на чью-нибудь ответственность'; ср. брать на свой страх и риск.» Исходя из этого, становится очевидным, почему страховать в экономическом и любом другом контексте несет оберегающий смысл, так как свой «страх» отдаем под ответственность другого, избавляя себя от него.

На сегодняшний день не существует единого мнения ученых о понятии страха и воздействии его на человека помимо его общетипического физиологического действия. Одни исследователи считают, что страх это деструктивная эмоция другие пагубное состояние, третьи ищут в страхе ресурс повышающий мотивацию человека, хотя согласно известному закону Йеркса-Додсона, существует определенный оптимум мотивации, при котором дальнейшее увеличение мотивации приводит к ухудшению результатов.

В заключении необходимо сказать, что страх отличается многообразием значений, на что указывает его этимологическая вариативность. Несмотря на веские основания видеть в страхе многоуровеневость на каждом этапе развития человека, стоит заметить, что ученые и лингвисты ставят акцент, ведущий понятие по направлению к негативному полюсу – полюсу триединства страха – страсти и страдания, в чем и состоит главная сложность определения явления и выявления его однозначности.

«Такие двузначения слов и принятие их одно за другое не есть недостаток в языке или погрешительное смешение понятий, но естественное самой природе последование, из ее источников текущее и нимало не затрудняющее того, кто язык свой хорошо знает».

Для каждого человека понятие страха имеет свое коннотативное значение и зависит от множества причин, в том числе от индивидуально-личностных особенностей, поэтому как лингвистическое понятие слова, так и психологические его аспекты не исчерпывает семантики слова, а раскрывают другие грани его существования образующие определенную систему понятий, которое характеризует явление страха.

Литература

1.                  Алфавитная структурно-частотная модель этимологической семьи «Страсть – страх – страдание» [Электронный ресурс] // Живучесть основ культуры. Словарь вечных терминов (СВЕТ): энцикл. словарь. – Режим доступа: http://jivuchest.agni-age.net/CULTURE/ENCYCL/SVET/CHAP01/chap0113.htm#chap0113c4.

2.                  Колтуцкая И. А. Концептуальная парадигма «страх/страсть/страдание» в русской языковой картине мира / И. А. Колтуцкая // Русский язык в поликультурном мире: [текст]: IV Междунар. науч.-практ. конф. (7-10 июня 2010, г. Ялта): сб. науч. работ / Междунар. ассоц. преподавателей рус. языка и лит., Украинская ассоц. преподавателей рус. языка и лит., ВС. – К. : 2011. – 328 с. – С. 25–30.

3.                  Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого / пер. В. В. Рынкевича; под ред. И. В. Розовой. – М.: Интербук, 1990. – 432 с.

4.                  Пустовойт Ю. В. Феномен страха в античной культуре и патристике: этико-философский анализ: диссертация … канд. филос. наук. – Спец. 09.00.05 «Этика». – Тула, 2007. – 193 с.

5.                  Туренко О. С. Страх: спроба філософського усвідомлення феномена: моногр. – К.: ПАРАПАН, 2006. – 216 с.

6.                  Фресс П. Мотивация и эмоция // Экспериментальная психология / под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже. – Вып. 5. – М.: Прогресс, 1975. – 285 с. – С. 119–125.

7.                  Холлингдейл Р. Дж. Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души. – М.: Центрполиграф, 2004. – 435 с.

8.                  Шишков А. С. Славянорусский корнеслов. – СПб.: Изд-во Л. С. Яковлевой, 2002. – 272 с.

Поступила в редакцію 13.10.2014 г.