Гражданское общество в контексте коммуникативного действия и взаимодействия: теоретико-методологический анализ

Сидорова Татьяна Юрьевна,

старший преподаватель кафедры философии и социологии Санкт-Петербургского государственного морского технического университета.

В условиях демо­кратии граждане имеют реальную возможность постоянно влиять своими со­циальными действиями на процесс принятия решений властью и используют эту возможность, реализуя на практике это влияние различными формами негосударственной и некоммерческой общественной деятельности. Пристальное внимание к этим формам общественной деятельности привело к тому, что социальная мысль, спустя почти 150 лет, вновь обрати­лась к идее гражданского общества, рожденной выдающимися мыслителями Запада. Так, одни авторы полагают, что идея гражданского общества никогда и не обретала своего определенного состояния, т.к. никогда не выходила за рамки идеала^[1]. Другие исследователи утверждают, что гражданское общество явилось всего лишь регулятивной нормой в канун буржуазных революций и не больше, а само гражданское общество оформляется только в эпоху ранне-индустриального этапа, чтобы уже во второй половине XIX века трансфор­мироваться в массовое общество и прекратить свое существование^[2]. Третьи пытаются рассматривать феномен гражданского общества в абсолютном от­рыве от института государства, определяя гражданское общество как «ту ткань нашей совместной с другими жизни, которая для своего поддержания не нуждается в государстве, поскольку создается за счет низовых инициатив, опираясь на рынок и общественность»^[3].

В социальной науке нет и единого ответа на вопрос, что есть граждан­ское общество и каковы его истоки^[4]. Поэтому, чтобы уяснить проблемный характер современной идеи гражданского общества и ее осуществления, по­лезно обратиться к истокам понимания гражданского общества.

Первоначально понятие «гражданское общество» употребляется в сис­теме римского права, откуда оно проникает в большинство европейских язы­ков. Латинский исток «societas civilis» передает нерасчлененное единство «общественного» и «гражданского». Очевидно, что в этом сочетании скрыва­ется диалектика общего и единичного — если понятие «общественное» ука­зывает на общие для целого ряда человеческих ассоциаций характеристики, то термин «гражданское» скорее относится к проявлениям конкретного об­щества с его уникальными характеристиками. Аналогами понятия «общест­ва» в античную эпоху и средневековье были «община» и «государство», и только в XIX веке термин «общество» обретает смысл, отличный от них. В современном понимании, общество есть «совокупность всех способов взаи­модействия и форм объединения людей, в которой выражается их всесторон­няя зависимость друг от друга»^[5].

Что же касается термина «гражданский», то первоначально он получает широкое распространение в юриспруденции («гражданское право», «граж­данский процесс» и т.п.), и только с XVIII века как термин начинает широко использоваться для характеристики общественных явлений, конфликтов и противостояний («гражданская война», «гражданский мир», «гражданское со­гласие» и др.). В этом плане, следует согласиться с подходом, предло­женным современным исследователем Ю.М. Резником, который в качестве основных форм проявления идеи гражданского общества предложил рас­сматривать гражданскую утопию, гражданскую идеологию и гражданскую рациональность^[6]. Гражданская утопия представляет собой исходную модель граждан­ского общества в социальной теории и первоначально проявляет себя в уче­нии Платона об идеальном государстве, где он впервые сформулировал про­блему соотношения индивидуальной гражданской добродетели и обществен­ной справедливости. По Платону только идеальное государство может обес­печить гармонию между равными в политической сфере людьми, законом и свободой. Причем, свобода понималась им довольно своеобразно, а именно не как принадлежащая человеку, а как атрибут сообщества, живущего в соот­ветствии с общим для всех законом, а несвобода — как жизнь сообщества под властью тирана. Платоновский образец «совершенного государства» был подвергнут критике уже Аристотелем, который усомнился в том, что целое может быть свободно, если несвободно хоть какая-то его часть и перспективу может иметь только среднее положение, которое исключает как абсолютную волю авторитета власти, так и эгоистическое своеволие индивида, т.к. «человек, который живет вне полиса, государства либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек»^[7].

Другим примером могут служить знаменитая «Утопия» Томаса Мора, «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, утопии Сен-Симона, Фурье, Оуэна. Тем не менее, гражданское общество представляет собой ис­торически определенный способ взаимосвязи и сбалансированного взаимо­действия частной и общественной жизни, и потому его нельзя рассматривать только в качестве абсолютной цели.

Становление и развитие гражданского общества как идеи пришлось на XVIII век, когда она выполнила свое предназначение в качестве средства идеологического обеспечения буржуазных революций, олицетворяя собой со­гласованную разрушительную силу человеческой мысли и действия. Идеоло­гическую форму проявления гражданского общества обеспечили представи­тели философии Просвещения — Дж. Локк, Ш. Монтескье, Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо, А. Фергюсон, Т. Джефферсон.

Несмотря на все концептуальные различия, в общем виде эти подходы могут быть представлены двумя основными традициями понимания граж­данского общества, названными Ч. Тейлором по первым литерам фамилий их основателей Ь — и М — традициями^[8].

L — традиция, восходящая к Джону Локку, понимает гражданское об­щество как определенную стадию развития общества в противопоставление «естественному состоянию», «военному», «нецивилизованному» обществу. В современной интерпретации определение гражданского общества в рамках этой традиции формулируется как общественное устройство и государство особого типа, в котором юридически обеспечены и политически защищены основные права и свободы личности.

M — традиция, названная в честь Шарля Монтескье, понимает под гражданским обществом «набор независимых ассоциаций граждан, опосред­ствующих отношения между индивидом и государством и в случае надобно­сти защищающих свободу индивида от посягательств власти»^[9]. К этой тради­ции можно отнести широко распространенную интерпретацию гражданского общества как сферы социума — сферы негосударственных отношений, структур и институтов.

XIX в. и первая половина XX века не внесли ясности в статус граждан­ского общества и его структуру, а также еще больше усложнили проблему его взаимосвязи с государством. Крайние позиции по этим вопросам были представлены в учениях о государстве и праве И. Канта и Г. Гегеля. Так, если Кант расширил понятие гражданского общества до общества граждан мира¹, то Гегель утверждал, что только государство в отличие от гражданского об­щества представляет собой действительность нравственной идеи и является высшей ступенью организации общества^[10].

К. Маркс и Ф. Энгельс использовали термин «гражданское общество» для обозначения ансамбля социально-экономических отношений и произво­дительных сил, включающего в себя также и государство, причем, по мне­нию классиков марксизма, «анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии»^[11]. Для последователей Маркса автономность граж­данского общества от государства была неприемлема и даже не обсуждалась, а если и обсуждалась, то только в жестком критическом тоне в связи с бур­жуазным обществом вообще.

В XX веке наметились расхождения в трактовках гражданского обще­ства в политической традиции Европы и США. В большинстве европейских стран гражданское общество рассматривалось как оппозиция государству, т.к. деятельность последнего зачастую сводилась к грубому вмешательству в частную и корпоративную жизнь граждан. В политической традиции англо­саксонских стран, напротив, гражданское общество и государство рассмат­ривались как взаимодополняющие друг друга силы. Поэтому понятие граж­данского общества утратило там свое специфическое значение и дефинитив­ную четкость, а сама идея крайне редко использовалась средствами массовой информации или академическими учеными^[12].

Новый всплеск интереса к идее гражданского общества был иницииро­ван идеологической эрозией коммунистических режимов в конце 80-х — на­чале 90-х гг. XX века, когда сначала диссиденты, а затем и политики и теоре­тики из числа разочаровавшихся марксистов, увидели в этой идее возмож­ность противостояния идеологии тоталитаризма. Популярность идеи граж­данского общества в странах Восточной Европы способствовала ее общему ренессансу во всех странах либеральной демократии и оживила теоретиче­ский интерес к ней в форме гражданской рациональности.

Так как носителями гражданской рациональности выступают, как пра­вило, подавляющее большинство людей конкретного общества, то в этом смысле сама гражданская рациональность несет в себе печать социокультур­ных оснований данного общества, ту специфику, которая привносится со­держанием национальной или религиозной жизни. Но очевидным является и тот факт, что гражданская рациональность, замыкая цепь гражданской уто­пии и гражданской идеологии, обеспечивает целостное мировоззрение лю­дей, принимающих идею гражданского общества уже не как идеальную цель и не как внешнюю необходимость, а как внутреннюю потребность и повсе­дневную социальную реальность.

Возвращение интереса к идее гражданского общества совпало с антро­пологическим поворотом, рельефно обозначившимся в гуманитарном знании конца XX века, который породил проблему поиска новых концептов и пара­дигм для понимания ускользающей социальной реальности.

Так, по мнению известного французского социолога А. Турена, если в 60-е годы XX века все проблемы в социологии сосредотачивались вокруг по­нятия социальной системы (черты подобного подхода можно встретить в ра­ботах Т. Парсонса, Н. Лумана и др. представителей западной теоретической социологии), то теперь они начинают концентрироваться вокруг понятий действия и деятеля (актора)^[13]. В центре внимания сторонников этого подхода все больше оказывается не общество как системный мир, а человек в его спе­цифическом социальном, культурном и коммуникативном измерении.

Другой отличительной чертой современных концепций гражданского общества явилось определение характера взаимоотношений между государ­ством и гражданским обществом через разграничение политической, эконо­мической и социальной сферы жизни общества. Если исторически первые концепции гражданского общества (Дж. Локка и Ш. Монтескье) воплощали в себе движение от «естественного состояния через общественный договор к гражданскому обществу»^[14], что было в значительной мере обусловлено необ­ходимостью ограничения абсолютного всевластия государства в тех истори­ческих условиях, то концепции гражданского общества конца XX века обна­руживают значимость гражданского общества в ограничении не только вла­сти государства, но также в ограничении власти экономических структур и институтов. Наиболее значимо эта тенденция проявила себя в концепции А. Грамши^[15], который, переосмыслив марксистский подход к гражданскому об­ществу, утверждал, что между принудительными государственными отноше­ниями и экономической сферой производства пролегает область гражданско­го общества, а именно - область социальной жизни, которая выступает в ка­честве области согласия гражданского и индивидуального. Такое разграни­чение отношений между экономикой, обществом и государством, с точки зрения двух противоположностей — частной (private) и общественной (public) жизни, предложенная А. Грамши, сыграла чрезвычайно важную роль в развитии современного понимания идеи гражданского общества^[16].

Коммуникативное взаимодействие может быть определено в качестве феномена гражданского общества, при помощи кото­рого на основе согласования общих интересов, ценностей, принципов и пред­ставлений достигается социальный консенсус государства, общественных, коммерческих организаций и личности наиболее рациональными средствами (аргументация, соглашение, право и др.).

Подводя итог анализу теоретико-методологических оснований концепции гражданского общества, мы можем сделать следующие выводы:

—               сама идея гражданского общества прошла в своем развитии не­сколько этапов: гражданской утопии, гражданской идеологии и гражданской рациональности;

—               говорить о существовании гражданского общества можно лишь в том случае, если взаимодействия политической, экономической и социальной сферы общественной жизни опосредованы друг с другом через правовые ме­ханизмы;

—               в современную эпоху центр социальной жизни все больше переме­щается из сферы системного мира (мира бизнеса и политики) в приватную, гражданскую сферу жизни людей, где правовые средства выступают необхо­димыми условиями их социальной интеграции в гражданское общество;

—               в современном обществе коммуникативная власть не принадлежит исключительно государственным органам, экономическим структурам или средствам массовой информации, а разделяется с общественностью, граж­данским обществом через систему негосударственных и некоммерческих ор­ганизаций и движений, реализующим себя посредством коммуникативного действия и взаимодействия.

Литература

1.                  Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь / Пер. С англ. Под ред. С.А. Ерофеева — М.: ОАО «Изд-во «Экономика», 1999.

2.                  Аристотель. Соч. В 4 т. М.: Мысль. 1983.

3.                  Витюк В.В. Становление идеи гражданского общества и ее историческая эволюция. — М., 1995; Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования // Вопросы философии. — 1991 —№7.Seligman A.B. The Idea of Civil Society. N.-Y., 1992.

4.                  Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования // Вопросы философии. — 1991 —№7.

5.                  Дарендорф P. После 1989. Мораль, революция и гражданское общество. — М., 1998.5Гегель Г.В.Ф. Философия права. — М.: Мысль.

6.                  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 13.

7.                  Монтескье Ш. Избранные произв. — М., 1955.

8.                  Резник Ю. М. Гражданское общество как феномен цивилизации. Теоретико- методологические аспекты исследования. — М.: Союз, 1998.

9.                  Современная западная социология: Словарь. — М., 1990.

10.               Habermas J. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Frankfurt a.M.: Suhrkamp Verlag., 1990.

11.               Putnam R. Making Democracy Work. Princeton, N.J.: Princeton University Рress. 1993.

12.               Putnam R. Making Democracy Work. Princeton, N.J.: Princeton University Press. 1993. — P. 91.

13.               Shils Ed. A. The Virtue of Civility: Selected Essays on Liberalism, Tradition, and Civil Society. — Indianapolis, 1997. — P. 327.

14.               Touraine A. Critique de la modernite. — P.: Fayard, 1992.

15.               Gramsci A. Selections from the Prison Notebooks. London, New Left-Books, 1971.

16.               Habermas Juergea Theorie des Kommunikativen Handelns. Handlungsrationalitaet und gesellschaftliche Rationalisierung. Frankfurt a.M.: Suhrkamp Verlag, 1984.

17.               Habermas Juergea Theorie des Kommunikativen Handelns. Zur Kritil der funktionalischen Vernunft. Frankfurt a.M.: Suhrkamp Verlag. 1984.

18.               Seligman A.B. The Idea of Civil Society. N.-Y., 1992.

Поступила в редакцию 02.04.2015 г.